— Ну, хорошо, хорошо, внимательно слушаю тебя.
— Алан, — Мария наконец заставила себя поглядеть ему прямо в глаза, — в этом месте нельзя строить жилье! Лучше откажись сейчас, пока не началось строительство! Подбери другое место, в Москве при желании можно найти даже лучше…
— Но, Машенька, это какая-то нелепость! — удивленно воскликнул, перебивая ее, Алан. — Участок выкуплен, в проект вложены большие средства. Остановить процесс уже невозможно. А, главное, я не вижу причины отказываться!
Мария знала о вложенных средствах гораздо больше, чем мог предположить Алан, но решила пока не раскрывать свой источник информации и вообще не афишировать свои родственные отношения с главным инвестором элитного комплекса. Сергей с Аланом были не друзьями, не близкими людьми, а всего лишь — деловыми партнерами. И если сказать Алану, что Сергей — муж Таньки, Алан сможет истолковать визит Марии в каком-то другом ракурсе. Нет, такие детали пока ему знать ни к чему. Все, что им суждено узнать, когда придет время. А сейчас, как подсказала Марии интуиция, время еще не пришло.
— А разве разлом, оползень — не причина? — спросила она.
— Машенька! — произнес Алан. — Ты просто меня удивляешь! С помощью современных технологий все эти проблемы решаются. Неужели ты не знаешь, что такой грунт можно укрепить? Что глубина фундамента каждого дома закладывается из расчета особенностей данной местности?
— Я все это знаю, Алан, — произнесла Мария и решилась наконец перейти к главной теме. — Можно укрепить грунт, но нельзя полностью ликвидировать мощную патогенную зону — ее источник находится слишком глубоко в земле! И практически весь участок находится над излучением! Оно пробивает его всюду, и как ты ни расставляй там дома, они все равно окажутся под воздействием. А это значит, что люди начнут болеть, умирать. Это будет очень красивый, просто замечательный элитный комплекс… прямо над преисподней!
— Маша, дорогая, зачем так сгущать краски? — с недоумением произнес Алан. — Это же мистика! А ты всегда была здравомыслящим человеком.
— Я и сейчас здравомыслящий человек! — воскликнула Мария, поднялась, прошла по кабинету, остановилась напротив Алана. — Пойми, Алан, это не мистика, а реальность. Очень серьезная реальность. Я хотела предупредить тебя по старой нашей дружбе: у тебя будут большие проблемы с экологической экспертизой. Мы будем бороться! Потому что дома там строить нельзя, и люди там жить не должны!
Алан тоже поднялся.
— Какая ты стала воинственная! Просто борец за справедливость! Ну, хорошо, я посоветуюсь, разберусь с этим, — сказал он каким-то усталым голосом. — В любом случае спасибо, что предупредила.
— Я не воинственная, — усмехнулась Мария. — Если бы автором проекта был не ты и если бы место было другое, я не стала бы ходить и кому-то что-то доказывать! Просто высказала бы свое мнение как член комиссии, и все! — Она направилась к двери. — Ладно, не буду больше тебя задерживать. Но очень прошу тебя, Алан, не делай ошибку! Еще есть возможность все это остановить. Если я все-таки не убедила тебя — позвони Степанову, поговори с ним. Он порядочный, толковый человек.
Алан какое-то время смотрел ей в след, потом вдруг окликнул:
— Подожди!
Мария обернулась.
— Ты не можешь вот так уйти!
Она рассмеялась.
— А как? Через окно?
— Не смейся! Я не шучу! — Алан подошел к ней, взял за руки, развернул к себе и с внезапной печалью поглядел в глаза. — Ты же ничего не знаешь, Маша! Ты не знаешь, как я жил все эти годы… Что думал, чувствовал… Ты ведь узнала наш пустырь? Ты поняла, почему я выбрал именно это место, да? А помнишь жасмин под окном? Неужели тебе не хочется поговорить наконец о нас с тобой?
Это был удар под дых, взрыв на минном поле! Узел на шее затянулся, стало трудно дышать. Марии хотелось закричать: «Ты тоже не знаешь! Ты ничего, ничего не знаешь! Не знаешь, что было со мной! Не знаешь про больницу! Не знаешь, что я больше двадцати лет храню тот твой портрет, смотрю на него по ночам, даже говорю с ним! Не знаешь, что я одна, потому что никто, никто еще не смог тебя заменить! Что я до сих пор не встретила человека, равного тебе, и, наверное, уже никогда не встречу! И даже если это мое больное воображение, навязчивая идея, я ничего не могу изменить! Я слишком сильно любила тебя и люблю до сих пор! Но нас с тобой нет, давно нет!»
Она с трудом перевела дыхание и отчетливо произнесла:
— Нет, Алан! Не стоит ворошить прошлое. Я пойду.
— Ну, что ж, — усмехнулся Алан. — Тогда до встречи над преисподней. Ты так называешь теперь наш пустырь?