— Абсолютно! — воскликнула Мария. — Если не считать, что в последние дни что-то случилось с моим сердцем. В нем поселился светлый ангел!
— Значит, мне не на что надеяться? — с улыбкой спросил Арсений.
Мария встала на цыпочки, обвила его шею руками и, зажмурившись от волнения и страха, что все, происходящее с ней, может оказаться лишь чудесным сном, поцеловала. И тут же с испугом отпрянула.
— Маша, — сказал смущенно Арсений, — я ведь не ангел и даже не монах, хотя и пишу иконы!
— Хорошо, что ты не монах! — засмеялась Мария.
— А если я разочарую тебя?
— Не получится, — сказала Мария. — От нас уже ничего не зависит!
Они сидели в гостиной, где, как и хотелось Марии, потрескивал огонь в камине, горели свечи. А за окном деревья склоняли свои заснеженные лапы. Арсений поставил на стол бутылку французского красного вина.
— Я угадал? — спросил он.
— Да, это именно то, что я люблю.
— Но зачем ты устроила такой безумный прием, Машенька? — произнес Арсений, оглядывая накрытый стол.
— Мне очень хотелось праздника, — призналась Мария. — Правда, я совсем не умею готовить…
— Это мы сейчас выясним!
— А рыбу ты любишь? — настороженно спросила Мария. — Белую рыбу с шампиньонами в ореховом соусе?
— Обожаю! — не задумываясь, ответил Арсений. — Жаль только, что не смогу выпить с тобой.
— Почему? Ты не пьешь? Совсем? — расстроилась Мария.
— Мне еще ехать обратно.
— Но… ты можешь остаться… — с отчаянием от одной мысли, что он скоро уедет, предложила Мария. — Дом у меня большой…
— А домовой у тебя есть? — вдруг спросил Арсений.
— Есть, — ответила Мария, не зная еще, хорошо это или плохо.
— Очень хорошо, — сказал Арсений. — Я люблю домовых…
— Позвать? — спросила Мария.
— Не надо, — улыбнулся Арсений. — Он сам выйдет, когда захочет.
Он разлил в бокалы вино, сделал небольшой глоток, и Мария с радостью подумала, что, наверное, он останется…
— Маша! А как ты жила все эти годы? Расскажи! — попросил Арсений.
— А ты?
— Потом — я, но, по-моему, у меня жизнь не такая интересная.
Мария помолчала, закурила, вздохнула и стала рассказывать о своей жизни. Арсений был первым человеком, который узнал ее историю, всю — от начала до конца. И о любви к Алану, и о больнице, и о неожиданно проснувшемся даре слышать голос земли. Умолчала она только о той своей встрече с Аланом, когда они после получения премии уехали вместе и провели последнюю ночь…
— Машенька, как удивительно… ты прожила не одну жизнь… — тихо произнес Арсений. — Теперь я понимаю, почему тебя не узнал.
— Знаешь, а мы с Аланом собирались тогда поехать к тебе. Несколько раз собирались. Мне очень хотелось, но все что-то мешало. А на самом деле Алан просто меня приревновал — слишком уж я тобой восхищалась. В общем, я так до тебя и не доехала… — с сожалением произнесла Мария.
Арсений взял ее за руку.
— Ты же сама сказала — время тогда не пришло!
Они помолчали немного.
— А что было дальше, Машенька?
— Много всего! Но это уже не так интересно. Работа, карьера… Копание в себе… Да я и так совсем тебя заговорила!
— Нет-нет, продолжай, — улыбнулся Арсений. — Я хочу все знать о тебе!
— Все — невозможно! — засмеялась Мария. — Должна оставаться какая-то тайна. Но то, что происходит сейчас, — наверное, это важно…
И она стала рассказывать о самых последних событиях, о той странной ситуации, которая сложилась. И о том, что в эту ситуацию по какой-то непонятной иронии судьбы оказались замешаны и Алан, и даже Тамара. Арсений слушал очень внимательно, выражение его лица то и дело менялось. Рассказав о звонке Тамары, Мария вдруг устало откинулась в кресле. Ощущение у нее было такое, что она вывернула наизнанку всю свою душу. Она поймала на себе тревожный взгляд Арсения, и ей вдруг стало неловко.
— Все! Кажется, я выдохлась. Больше не могу! Я и тебя утомила, да?
Арсений покачал головой, протянул ей бокал вина.
— Нет. Просто я слушал тебя и думал: как же ты живешь со всем этим? Сколько же надо сил!
— Знаешь, когда ты рядом, мне совсем не хочется быть сильной, — с улыбкой призналась Мария. — Просто хочется жить!
Арсений осторожно обнял Марию, с нежностью стал гладить ее тонкие пальцы и сказал спокойно и просто:
— Вот мое плечо, моя рука! И моя жизнь.
Мария прислонилась к нему, склонила голову на его плечо, закрыла глаза и прошептала:
— А теперь рассказывай ты!
— У меня все намного проще, — сказал Арсений. — Но начнем с конца твоей истории, с Тамары… Мы с ней прожили вместе несколько лет, даже были женаты, но то сходились, то расходились. Как-то у нас не получалось. Слишком мы разные. Она любила мои картины, наверное, больше, чем меня. А я любил ее красоту, но плохо понимал, чем живет ее душа. Мне хотелось иметь семью, детей, она относилась к этому с презрением. Когда уехал Алан, с ней что-то произошло. Она очень изменилась, как-то даже ожесточилась. Я не мог понять — почему. Понял уже позже. Она всю жизнь любила его! Ревновала к тебе, хотя и скрывала свою ревность. Когда мы расстались окончательно, я совсем перестал писать картины, думал уйти в монастырь. Не потому, что боюсь одиночества, человек вообще одинок. Но как-то душа, что ли, хотела очиститься от всех страстей. И меня отговорил друг. Он тогда не был еще священником, но уже шел к этому. Он мне сказал — монастырь не для тебя, ты должен иначе служить богу; бог дал тебе большой талант, ты всегда был лучшим из нас, так вот — пиши свои картины, выполняй свой долг и этим прославляй Господа! И, представляешь, его слова меня убедили. И я снова взялся за работу. Позже, когда он получил приход в Подмосковье и стал отцом Сергием, я помогал ему строить храм. А теперь вот его в Москву перевели, и мы опять работаем вместе. Вот, собственно, и вся моя история.