– А Юльке? – лицемерно сочувствовала Мила. Лицемерно – потому что уже не раз она подкатывала к Антонине Семеновне с просьбой дать им с подругами рецепты ее напитков. Соседка была – кремень, даже в подпитии.
– Юлька? – саркастически усмехалась тетя Тоня. – Юлька еще беспонтовей. Юлька в футбол играет!
Юлька была внучкой Антонины Семеновны, дочерью Дуси. Она с малых лет росла пацанкой и действительно играла в футбол: ее единственную из девчачьего племени пятиэтажки местные мальчишки не гнали от себя. Вместе с ними она азартно лупила мячом в бетонные стены гаражей и бегала по самодельному футбольному полю.
Полем стал пустырь, который юные энтузиасты-футболисты зачистили от мусора и повыкорчевали камыш. Потом где-то в новой части Артюховска открылась секция женского футбола, и Юлька стала ее членом. По слухам, их команда даже ездила на соревнования в другие города и добилась неплохих результатов.
– Передайте секрет мне! – в очередной раз подкатывалась Мила.
– Так я еще умирать не собираюсь!
Не с тетей ли Тоней что?
Тут сердце у Люси сжалось еще раз: за машиной «скорой» она узрела притулившуюся полицейскую машину, а дальше – еще одну. Первая попроще, во второй, наверное, начальство. Раньше было проще: обычная милиция ездила на «газиках», руководство на «Волгах». А теперь все больше на иномарках. Иномарка и иномарка, Люся в них не разбиралась, но точно, полицейская.
Нехорошее предчувствие ее не обмануло. Дверь в тети-тонину квартиру была приоткрыта. Едва Люся взлетела на Милкин третий этаж, распахнулась совсем. На площадку выдвинулись два мужика в белых халатах. Они выносили носилки с тетей Тоней. Замыкал шествие полицейский, он то ли следил за надлежащей транспортировкой, то ли оказывал моральную помощь.
Людмила Петровна, прижавшись к стене, перевела дух с некоторым облегчением – лицо тети Тони не было закрыто простыней, значит, жива. Но – полиция? Знает ли Дуся, что с матерью беда? Что, вообще, могло случиться?
На часть вопросов ответ последовал незамедлительно: на площадку вывалилась сама зареванная Дуся и, узрев Люсю, зарыдала с новой силой и припала головой к щуплой Люсиной груди. Дуся, как и мать, была женщиной весьма дородной, и субтильную Люсю основательно шатнуло, но стена ее удержала.
– Люсенька! Слава богу, что ты здесь! Я в больницу с мамой, а там полиция все осматривает, я не могу с ними остаться. Ключи я им отдала, там участковый, закроешь здесь потом, я тогда и рваться не буду. Если что – подежурь за меня сегодня, я позвоню попозже!
И она побежала догонять носилки.
Людмила Петровна несмело шагнула в прихожую. Двое полицейских присутствовали в зале, третий как раз вышел из спальни при ее появлении.
– Вы кто? Что хотите? – спросил, приподнимаясь из-за стола, еще один, должно быть, главный. Он писал уже довольно давно, на столе лежало несколько покрытых ровным аккуратным текстом листов.
– Вы-ы-ы? – протянул удивленно, и Людмила Петровна в тот же миг узнала в нем Бурлакова. – А тут-то вы с какого боку?
– Я соседка. То есть, моя подруга соседка, но ее сейчас нет, а я присматриваю за ее квартирой. А с Евдокией мы вместе работаем, она просила меня забрать ключи от квартиры, когда вы тут все осмотрите, – залепетала Люся.
Ну что за черт? Она ни в чем не виновата, а уже оправдывается при первом же заданном вопросе. Флюиды, что ли, они особые испускают, эти товарищи в форме?
– Ну, проходите… – нерадушно буркнул Бурлаков. – Может, будете полезны. Лысенко, ты лоджию хорошо осмотрел?
– Да что там особо смотреть, товарищ капитан? Ликеро-водочный завод!
– Вот его и осмотри! Только продукцией не злоупотребляй! Я отсюда слышу, как ты там облизываешься.
– Продукция у нее в спальне. Весь шифоньер бутылками заставлен. И бутылки-то все особенные, красивые, из-под импорта, не наши поллитровки. Где она их только собирала?
Людмила Петровна хотела было, сказать, что клиентура несла, да вовремя язык прикусила: с чего это она будет «стучать» на тетю Тоню? Усугублять ее положение? «Ну, тетя Тоня попалась!» – подумала она.
Но тут, узрев запятнанный кровью пол, обмерла: «Если выкарабкается!»
– А что случилось-то? – дрожащим голосом вопросила Людмила Петровна.
– Порезали вашу соседку, – обронил Бурлаков. – Вот вам результат противозаконной деятельности: скорее всего, клиентура и порезала.
– Нет, клиентура вряд ли! – отвергла сходу его версию Людмила Петровна.
– Это почему же? – заинтересовался Бурлаков.
– Клиентура у нее была особенная, формировавшаяся годами. С чужими она дела не имела, и никогда с алкашами не связывалась. Они даже не совались к ней, она и дверь им не открывала.