Серёга сказал:
— Надо это… направление выбрать.
Он постоял, прислушиваясь и присматриваясь.
— Вроде так: туда — улица Суворова, сюда — Кутузова. Значит, нам сюда… Кажется, тут где-то котлован рыли…
Пригибаясь, чуть не ощупью, мы обогнули стройку, бетонный забор, перебрались через какую-то траншею. Потом через сквер вышли на улицу Кутузова.
Фонари не горели. Дорогу освещали только редкие горящие окна десятиэтажек. По Кутузова идти было опасно; мы свернули в лесопарк, дошли до обрыва и побрели над обрывом, по тропинкам в тальнике, в сторону центра города.
Внизу светились редкие огоньки. Где-то выли собаки, и далеко-далеко стрекотал вертолет.
Мы стали спускаться вниз, когда пересекли железнодорожную линию. Тут был район деревянных частных развалюх. Ставни — наглухо, ни огонька, ни шороха. Даже собаки не брехали. Только луна и звёзды освещали нам путь.
Напились воды из уличной колонки.
— Недолго осталось… Сейчас спустимся к реке, перейдём на ту сторону, а там — прямо к церкви.
— К церкви-то зачем?
— Так водокачка-то как раз рядом с церковью!
— Ты же говорил, там сторож с собаками.
— Витька-то? Ну. Да он ничего мужик. Зашибает только сильно. Его однажды добудиться не могли — он две смены дежурил, и третью бы стал, да сменщик засомневался — вдруг, дескать, неживой. Приехал. Видит — собаки голодные бегают, а сторожа-то не видно. Тишина. Вот этот сменщик сдуру и попёрся в нашу контору, поднял шум. Поехало всё начальство — мало ли, вдруг ЧП? Целый автобус понадобился — чтобы все влезли. Начальник, два зама, начальник отдела, профком, техника безопасности, ну и служба охраны, конечно. У нас же объекты режимные. Короче, приехали, замок сбили, в сторожку ввалились — а он дрыхнет. Кругом бутылки раскиданы, сиф, вонища!..
— И что — выгнали его?
— Витьку-то? Ну да, выгонишь его. Увезли домой, сдали жене. С рук на руки… А попробуй его выгнать — по судам всех затаскает. Он у нас такой…
«Сторожка» оказалась приличным панельным домиком — похоже было, будто целую секцию сняли с многоэтажки и поставили на землю. Света нигде не было, собак тоже не было слышно.
Серёга встал напротив тёмного окна, бросил камешек.
Тишина.
Позвал тихо:
— Витька! Живой? Открой!..
Тишина.
— Спит, поди, зараза… Или крысы сожра…
Серёга не договорил: позади нас вдруг выросла габаритная фигура с втянутой в могучие плечи маленькой лохматой головой.
— Стоять! — сказал простуженный голос. Щёлкнул взводимый курок.
— Витька! Это ж я, Серёга! Не узнал, что ли?
— А ну-ка, повернись! — скомандовал Витька.
Серёга зачем-то поднял руки и повернулся. В руке у Витьки вспыхнул фонарик, пробежал по нашим лицам, задержался на моём.
— Так. Ты Серёга, вижу… А это кто?
— Да свой мужик, друган мой… Мы вместе с ним из концлагеря сбежали.
Фонарик погас.
— Ладно, — просипел Витька. — Про наши концлагеря уже по радио «Свобода» передали. Ну, ладно, пошли. Да не сюда, в обход!
Мы прошли мимо ворот, на которых висел амбарный замок, полезли вверх по заросшей травой тропинке, оказались во дворе двухэтажной «деревяшки». Оттуда Витька прыгнул вниз, на территорию водокачки.
Прыгать было невысоко.
— Идём сначала сюда…
Он открыл двери сторожки, мы вошли. Это была двухкомнатная квартира, скудно обставленная, с казёнными столами, топчаном, полуразбитым телефоном. Под потолком горела лампа, а окна были закрыты рубероидом.
— Ну, рассказывайте, — сказал Витька, усаживаясь за старый, покалеченный стол. — Чаем не угощу — нету. Самогоном — тоже. В завязке я сейчас потому что…
Помогая друг другу, мы изложили нашу версию последних событий, начиная с побега Серёги из больницы.
Витька задумался, повесив седые лохмы. Потом сказал:
— А я уже двое суток тут. Гаврила-то запил, позвонил — отдежурь, мол, за меня. Значит, говорите, крысы?..
Помолчал, потом сказал:
— А я-то думал — кошки. Ещё думал — чего мои собаки-то молчат? А оно вон что, оказывается…
Поднялся.
— Ну, пойдём. Покажу кое-что…
У выхода он включил рубильник. Территорию водокачки залил тусклый свет.
— У нас электропитание автономное, от города не зависит. Чтобы, значит, на случай чего — обеспечивать водой всех бесперебойно…
— Да водокачка со дня постройки не работала ни дня! — возразил Серёга.
— Ну и что. Зато она всегда в полной готовности. Резерв. На случай чего… Типа как сегодня.
Он шёл, озираясь, прижимая к груди фонарь; в другой руке нёс мелкокалиберное ружьё.