Выбрать главу

Жена изображала из себя добрую, любящую животных женщину. Ласкала кошку, кормила и сюсюкала. Убирать за ней, понятно, приходилось в основном мне. И я уж добренького из себя не изображал. Прикладывал мордой к её собственному дерьму. Морду свою она часто и не мыла — бывало, так и ходила по несколько дней с комками на усах.

Потом, по совету знакомого ветеринара, разорился: купил «человеческий» антибиотик. Жена поставила два укола, (при этом я держал кошку, успокаивал её, и одновременно разговаривал с женой, которая боялась ставить укол). И кошка пошла на поправку. То есть, стала жиреть и гадить еще больше. Понятно — в тех местах, которые уже пометила. Так что этот тихий ужас продолжался.

Ещё с год жила она у нас. Потом знакомые моей жены, уезжая в Сочи на месяц, оставили нам своего мордастого пудового перса на содержание. При этом дали две банки кошачьих мясных консервов (он сожрал их за три дня, как я ни экономил) и ещё пятьдесят рублей — на те же консервы. Моя-то тварь ела всё подряд. Особым лакомством считала огурцы и кильку. Ну, спустя неделю и перс стал кильку жрать. Голод-то — не тётка…

И вот, представьте ужас жены, когда буквально дня за два до возвращения хозяев этот самый перс стал грустить. Перестал есть, отзываться на имя, лежал в углу и молчал. Ну, день молчал, второй молчал — мы на работе, нам не до него. И вдруг до меня дошло — а ведь подыхает наш перс-то! Дело было ночью, телефона у меня тогда не было и ветеринара срочно искать — надо было соседей будить. Я подумал, что он съел что-нибудь испорченное. Взял резиновую грушу с водой, открыл ему пасть и стал что-то вроде промывания делать. Влил в него пол-литра воды, взял за ноги, приподнял — обратно потекло. И тут, чувствую — поздно. Он выгибаться начал, башку свою породистую приподнял, оскалился, язык вытянул и страшно так, тихо, мяукнул. Попрощался, что ли…

Глаза остекленели, пасть стала неподвижной; могучее тело сотрясла последняя судорога — и всё.

Наша кошара забилась от перса подальше, аж под холодильник. И глядела оттуда с крайним беспокойством, пока жена бегала по кухне, вопя, что это я во всем виноват — тыкал драгоценного перса его благородной мордой в говно, в результате котик не стерпел унижения и позора и благородно издох. Потом она выдвинула другую версию — дескать, он кильку ел, а ему солёное нельзя. Я огрызался, что кильку специально покупаю малосольную, что наша-то кошка ничего, жрала за милую душу, и живёхонька, и, наконец, что на кошачьи мясные консервы — по банке в день — ещё не заработал.

Потом положил перса в мешок для мусора и вынес на помойку.

Я так полагаю: нежная персидская натура оказалась нестойкой всё к той же инфекции, которую у своей Василисы мы вылечили. Когда больные выздоравливают, они еще некоторое время заразными бывают. Это я ещё с армейских времён знал: у нас весь батальон летом дизентерией страдал, выздоравливающих всегда держали отдельно и от больных, и от здоровых. Потому что — бациллоносители. Вот и наша тоже, видать, бациллоносителем была…

— Этот кот пятьсот рублей стоил! — вопила жена. — Ты не мог раньше догадаться — ветеринара позвать?

Я буркнул, что мог. Но, по здравому, дескать, размышлению, решил, что похоронить этого кота без предварительной ветеринарной заботы будет гораздо дешевле.

Жена, конечно, обозвала меня скотиной и уехала к тёще. Действительно, зачем ей встречать ее знакомых и объяснять, как и почему подох драгоценный котик. Да ещё, не ровен час, пятьсот рублей платить придётся…

Короче, мы с моей кошкой снова остались одни.

Пока в один прекрасный день, придя с работы, я её просто… не нашёл.

Васька-Василиса внезапно и как-то таинственно исчезла.

День был жарким, балкон я оставлял открытым. Кошка большую часть времени, когда не ела и не спала, проводила на балконе. Сидела на кирпичном парапете и глазела на пролетающих мимо птиц, на бегавшие внизу машины. Один раз — на моих глазах — вдруг подскочила, лапой хвать! Гляжу — у неё в лапах синица.

Съесть птичку я ей не дал. Отнял, выпустил — кроха едва улетела, на одном крыле. Наверное, далеко не улетела — крепко ей досталось, на балконе кровь пятнами засохла.

Так вот, я думаю, что кошка, приметив очередную пернатую добычу, сиганула с балкона. С шестого, значит, этажа. Только её и видели…

Ходил я её искать, но так и не нашёл. И до сих пор не понимаю, что могло с ней случиться.

Только не думайте, что я домашнюю живность не люблю. Всю жизнь с ними прожил: с кошками, потом была и собачка. Просто сюсюканья не люблю, показной любви к животным.

Ну, и хватит об этом.

* * *