Жена вернулась через неделю. Со знакомыми — хозяевами перса — она уже помирилась. И деланно удивлялась — как это так случилось, что подохли разом обе кошки — и наша, и ихний перс?
Не знаю, что она думала на самом деле, но мою версию, изложенную хозяевам перса по их возвращении (дескать, обе сразу заболели и одна за другой померли, и неизвестно, кто кого заразил), горячо поддержала.
3
Так вот, когда, вернувшись из больницы, я увидел посреди кухни мяукающее полосатое существо, мне стало как-то нехорошо. Жена и дочь встали между мной и котёнком. Главное, я только успел переодеться в домашнее, скинув с себя всё, что пахло больницей. В принципе, даже поесть не успел. Только чаю хлебнул, и под душем постоял.
И тут — эта самая церемония.
Они загораживали маленького хлипкого котёнка, а он с любопытством выглядывал из-за их ног, пытаясь познакомиться со мной поближе.
— Папа! Он тебе нравится? — спросила дочь.
— Кто? — спросил я, включаясь в эту диковатую игру.
— Чип!
— «Чип» — это вы так котёнка назвали?
— Ну да! — гордо сказала жена. — У моих знакомых сиамского кота тоже Чипом зовут.
Помолчала и спросила с подозрением:
— А что?
— Вообще-то, «чип» — это такая штучка в компьютере, вроде мозгов… — сказал я.
— Ну, и что? — с усилившимся подозрением снова спросила жена.
— Ничего, — я пожал плечами. — Хорошо, хоть не Винчестером обозвали. Или, например, Килобайтом.
Жена помолчала. Она плохо представляла себе, о чём идет речь, и мой тонкий юмор оценить не могла. Чип между тем уже тёрся о мои ноги, дочка тянула его за хвост, и жена, наконец, решилась:
— Ну, вот что. Если и с Чипом что-то случится…
— Мама, а что может случиться? — спросила дочь.
Об истории с котами она ничего не знала. Она и жила-то тогда не с нами, а по большей части у тёщи.
— Ничего, Дашенька, не случится. Ничего, — ледяным тоном ответила жена, глядя в упор на меня.
Так вот, значит, что у неё было на уме…
4
Как и следовало ожидать, с Чипом началась прежняя морока. Нет, котёнок он был чистенький и симпатичный. Еду со стола не таскал, на тряпку у входных дверей не мочился.
И гадил только в свою «лоханку» (так мы это называли, от слова «лохань») — дурацкое пластмассовое изделие, которое жена купила специально для него в зоомагазине. При этом уверяла, что теперь не нужны никакие газеты, ни, тем более, песок.
Ну, это только в умах изобретателей подобных кошачьих биде газеты не нужны. В принципе, я знавал кота, который и на унитаз ходил по-человечески. Но в этот пластмассовый шедевр изобретателей-любителей кошек сразу не поверил. И правильно сделал.
Поскольку уже через неделю обнаружилось, что наш котик не прочь при случае пописать туда же, куда когда-то писала Василиса. А куда он, простите на ласковом слове, какал, для меня в первые недели вообще было загадкой.
Загадку, впрочем, я быстро разрешил (опыт-то у меня в этом смысле был довольно богатый): засохшее дерьмо обнаружилось под ванной, под кухонной мойкой, и на балконе.
Самым неприятным местом была мойка. Во-первых, чтобы под неё подлезть, надо было снимать нижнюю панель. А во-вторых, её сдвинуть было невозможно — трубы держали.
Но ко всему можно привыкнуть. Дочка с Чипом ладила. Я, в общем-то, тоже. Пытался пару раз провести «воспитательный» опыт — но жена так разоралась, что Чип описался прямо у меня в руках. Жена, естественно, заявила, что котёнок описался из-за того, что я до смерти перепугал несчастное животное, и что я вообще, в принципе, скотина и убийца. Да, она так и сказала. Я понял, что она почти верит всему тому, что говорит. Мне стало обидно, но доказывать что-то не приходилось: жена в таких случаях была непробиваема и к аргументам абсолютно глуха.
Теперь-то я понимаю, что мне с самого начала надо было сказать правду. Но тогда всё складывалось так, что правде этой она бы не поверила.
5
Правда же заключалась в том, что я не убивал нашу кошку. Не выставил ее на лестницу, не отнёс в подвал, не сбросил с балкона, наконец (жена, видимо, придерживалась одного из этих трех вариантов).
Кошка Василиса просто исчезла. Сама. Ушла неизвестно куда. Канула в бездну…
Жена могла думать как угодно, но я не любитель мучить кошек. Если и тыкал мордой — то за дело, и не больше одного раза. И не носом — нос кошачий штука тонкая, и требует деликатности. Скорее — щекой.
И бездомных кошек я всегда жалел. В детстве вечно таскал их домой, прятал от родителей в темнушке, на балконе, а то и у себя под одеялом. В результате заболел стригущим лишаем, на два месяца попал в больницу, где мне обклеили всю голову лейкопластырем. И я ходил в шляпах из газет, — эти шляпы самых разнообразных фасонов делал в больнице один дядька, тоже больной, из взрослого отделения. Кстати, я до сих пор умею делать из газет шляпы. Не только сомбреро и пилотки, но даже французские или польские кепи. Вот только цилиндры у меня получались неважно…