Учитывая, что САР до сих пор остается такой стабильной, несмотря на сложные обстоятельства, в которых она возникла, интерес теоретиков международных отношений вполне понятен. Разновидности "теории режимов" - теории типов правил и процессов, с помощью которых создаются и поддерживаются международные договоренности - предлагаются в качестве объяснения, их важность подчеркивается тем фактом, что международная сфера анархична, и тем не менее режимы умудряются существовать и способствовать развитию отношений во всех сферах - от военной разрядки до торговли. На первый взгляд может показаться, что главная причина этого - относительно простой вопрос, а именно рациональный собственный интерес государств в соблюдении условий соглашений, если это им выгодно. Несомненно, это важная часть картины, но теории режимов показывают, что нормы, правила и процедуры режима имеют дополнительный репертуар элементов, некоторые явные и некоторые неявные, некоторые формальные и некоторые неформальные, с большой зависимостью от контекста - таких факторов, как преобладающие условия, исторические факторы, ожидания участвующих сторон, уровень доверия и уверенности, даже "химия" индивидуальных отношений между участниками переговоров.
Одной из наиболее убедительных теорий, обсуждаемых в связи с САР, является институционализм рационального выбора, который предполагает, что соглашения возникают в условиях неопределенности, когда стороны видят, что достижение компромисса требует меньших затрат, чем сохранение предпочтительных для них результатов. Другие теории, такие как теория "пробивного равновесия", основанная на идее о том, что "политическое внимание ограничено, а институты омрачены трениями, что приводит к тому, что политические программы характеризуются периодами стабильности, когда изменений практически нет, и периодическими скачками, отмеченными резкими и быстрыми изменениями", могут быть применены к САР как пример резкого возникновения режима из условий нестабильности или напряженности холодной войны, как это было в конце 1950-х годов; но это не объясняет его дальнейшего бесперебойного функционирования. Напротив, она дает повод для беспокойства, подразумевая, что стабильность режима на сегодняшний день не является гарантией его дальнейшего существования - прокол в текущем равновесии может произойти, и, согласно теории, вероятно, произойдет, когда для этого созреют условия.
Последнее замечание особенно актуально, если учесть, что знаменитая статья IV Договора об Антарктике, ключевая статья, наряду со статьей XII, сделавшая возможным заключение договора, была убрана под ковер. Статья IV гласит, что договор не предполагает отказа от территориальных претензий на Антарктику со стороны тех договаривающихся сторон, которые имеют такие претензии (IV.1.a и b), не наносит ущерба позиции любой договаривающейся стороны "в отношении ее признания или непризнания права или основания претензий любого другого государства" (IV.1.c), и что в период действия договора не будет проводиться никакого обсуждения претензий, а также новых претензий или их расширения (IV.2). Решающая особенность, обеспечивающая работу статьи IV, содержится не в самой статье IV, а в статье XII, которая предусматривает, что любые изменения в договоре могут происходить только по единогласному согласию сторон (XII.1.a) и что по истечении тридцати лет после ратификации (то есть в 1991 году) по просьбе любой из договаривающихся сторон может быть проведен пересмотр договора (XII.2.a). В 1991 году ни одна из договаривающихся сторон не обращалась с просьбой о пересмотре, и до сих пор не обращалась: таким образом, эффективность статьи IV - пока что - сохраняется.
Статья IV - это нескрываемая, преднамеренная и признанная подтасовка, и в своем роде это гениальный ход. Передав претензии на суверенитет на хранение, она вывела Антарктику из уравнения холодной войны, достигнув при этом весьма желательной цели - защитить континент и сделать его открытым для всех для научных исследований. Еще одним важным преимуществом для США и СССР стало то, что это оставило для них возможность в будущем получить часть территории Антарктики в свое распоряжение. Напротив, ситуация в Арктике, где соперники по холодной войне находились в непосредственной географической близости, делала этот регион стратегически важным в той мере, в какой Антарктика в то время не была.