Многочисленные публикации в СМИ сформировали у общественности вполне определенное представление о том, что такое синдром эмоционального выгорания. Это болезнь менеджеров, руководителей, профессиональных спортсменов и деятелей искусства. Словом, она настигает тех, кто многого достиг. Ведь для того, чтобы выгореть, нужно сначала сильно гореть. По меткому выражению психотерапевта Вольфганга Шмидбауэра, эмоциональное выгорание – это своеобразная «медаль за подвиг». Вот почему Ханс-Дитер Херман, психолог сборной Германии по футболу, объяснил отставку Рангника с сочувствием и пониманием, сославшись на чрезвычайные нагрузки тренеров: они-де работают 24 часа в сутки и несут на своих плечах огромную ответственность – в том числе за то, на что едва ли могут повлиять.
Женщины, которые страдают от депрессии, тоже работают 24 часа в сутки. Они тоже несут ответственность за многих людей и часто пытаются сделать невозможное и повлиять на то, на что не могут. Возможно, их жизнь не привлекает такого внимания, как биография футбольного тренера, они не получают медалей за свой ежедневный марафон и не пишут о своем опыте книги, которые становятся бестселлерами. Поскольку они не знаменитости, а все их достижения и ими самими, и окружающими обычно воспринимаются как что-то само собой разумеющееся и не представляющее из себя «ничего особенного», то, когда они доходят до предела своих внутренних ресурсов, им не выдают медаль с надписью «эмоциональное выгорание». Их проблема получает другой, совсем не модный ярлык: «депрессия». Эти «бытовые футбольные тренеры» не могут рассчитывать на чуткое внимание публики, их не окружают пониманием, не восхваляют за успехи и ежедневные поиски баланса между семьей и работой, детьми и карьерой.
В отличие от тех, кто страдает от эмоционального выгорания, такие женщины не могут даже помыслить о том, чтобы публично заявить о своих трудностях. Наоборот, их тяготы никто не должен замечать, они не хотят никому докучать своими тревогами и проблемами. И, если в какой-то момент у них заканчиваются силы, они не знают, как быть, и чувствуют, что вот-вот надорвутся под грузом ответственности и обязанностей, чаще всего они винят за все самих себя: это они недостаточно старались, это они сделали что-то не так, это они, как им кажется, «какие-то не такие». Они плохо понимают самих себя и редко встречают в окружающих сочувствие, в котором отчаянно нуждаются. Если выгорание – благородный диагноз, то депрессия – стигматизирующий. И сколько бы эксперты ни подчеркивали, что между двумя этими заболеваниями нет никакой разницы и что в сущности синдром эмоционального выгорания лишь описывает процесс, который приводит к депрессии, – депрессия по-прежнему пользуется дурной репутацией. Признаться самому себе или окружающим «У меня депрессия» сегодня все еще ощутимо труднее, чем сказать: «Со мной случилось эмоциональное выгорание».
Несомненно, нужно приветствовать тот факт, что благодаря популярности темы эмоционального выгорания психические заболевания и одержимость нашего общества нацеленностью на результат стали обсуждаться более открыто. Но, к сожалению, при этом не только теряется из виду сходство эмоционального выгорания с депрессией, но и возникает своего рода разделение на нервные расстройства первого и второго сорта: с одной стороны, успешные победители жизни, с другой – люди, которые по каким-либо причинам слишком слабы, чтобы справляться с трудностями. Подобное отношение опасно само по себе, но для одной группы лиц его последствия особенно разрушительны: для склонных к депрессии или страдающих депрессией женщин. Пока прожекторы общественного внимания направлены главным образом на эмоциональное выгорание, мучения этих женщин отходят все дальше в тень.