Снова пишу. Безусловно, потом я должен буду уничтожить все записи, но, когда в голове беспорядок и паника, это помогает. Наверное, так сказывается моя чиновническая привычка - мысли становятся яснее, когда ты излагаешь их на бумаге.
Затрудняюсь сказать, сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз делал свои записи. Сколько прошло дней после той встречи с начальником тюрьмы? Я думал, он пригласит меня на следующий день, но этого не произошло. Несколько раз я спрашивал об этом стражника, но тот хранил молчание. Потом, где-то неделю назад, начальник появился в дверях моей унылой камеры и сказал почти неофициальным тоном, что казнь Прахлады пока откладывается. Они всё ещё мучают его. Моя особая помощь понадобится тогда, когда они окончательно решат его убить, И опять потянулись долгие дни и ночи.
Несколько дней назад стража собрала дюжину заключенных, в число которых попал и я. Нас вывели работать снаружи: мы заняты каменной кладкой на верху крепостной стены.
Именно там я и встретил Триданди. Он старше меня, ему где-то под пятьдесят, он такой же, как и я, болезненно худой. Они поставили нас вдвоем замешивать раствор для строителей стены. Большую часть времени нам приходится работать молча, под присмотром стражи, но когда стража на перекуре или на обеде, у нас с Триданди появляется возможность поговорить. Я сказал ему, что меня посадили за симпатии к вайшнавам. Триданди в ответ поведал свою историю: как он жил в горах и долгие годы медитировал на Вишну. Он был далек от политики и демонических законов нашего государства и однажды по своей наивности рассказал что-то о Вишну человеку, который оказался осведомителем Хираньякашипу и донес на него. Его избили и бросили в нашу темницу. Были заметны синяки и кровоподтеки на лице и на плечах, а на руке у него была гноящаяся рана от ожога. Триданди и в самом деле интересная личность. Он такой худой! Иногда, когда у нас нет возможности поговорить, я ловлю себя на том, что рассматриваю его морщинистое лицо, на котором выражение сосредоточенности порой сменяется внезапной улыбкой, но ненадолго. Кто-то может подумать, что он сумасшедший, но есть в его поведении нечто благородное, какая-то внутренняя сила исходит от него. Мы разговаривали с Триданди на разные темы на протяжении последних пяти дней, и под конец он спросил меня:
- А ты действительно симпатизируешь вайшнавам?
- Раньше симпатизировал, - ответил я, - но теперь
готов раскаяться.
- Ты можешь оставить практику сознания Кришны, - сказал Триданди, - но Господь Кришна никогда тебя не забудет. В “Шримад-Бхагаватам” говорится, что если кто-то хоть раз искренне предложит Кришне какое-либо, пусть даже незначительное, служение, то такой человек сразу выделяется из всех остальных карми. Кришна предъявляет на него Свои права.
Сказав это, Триданди страстно кивнул, потом улыбнулся и опять кивнул.
Конечно же, высказывания такого рода запрещены. Но меня эти слова как будто встряхнули. Строго говоря, я должен был бы донести на него за агитацию, но вместо этого мне захотелось слушать ешё. Что-то подобное произошло в тот день, когда мой Даитьяджи, вернувшись из школы, впервые заговорил со мной о Прахладе и Кришне.
Раз за разом, в промежутках между замесами, я начал раскрывать Триданди свои мысли. Бывали дни, когда для разговора вообше не предоставлялось возможности, а иногда нам удавалось остаться наедине на целых полчаса. Я начал относиться к нему, как к возвышенному вайшнаву, и вскоре рассказал о своих сомнениях:
~~ Я не знаю, кто я: демон или вайшнав?
Триданди ответил, что в сердце обусловленной души присутствуют как демонизм, так и преданность, и между ними идет борьба за превосходство.
- Что касается меня, то я скорее демон, - сказал я,
- во мне решающее слово всегда остается за демоном. Я асур и по воспитанию, и по рождению, Триданди провел длинными костлявыми пальцами по своей кустистой бороде, оставляя на ней капли известки:
- Но согласно “Бхагавад-гите”, ты не являешься этим телом - ты духовная душа. Пусть даже в этой жизни ты и родился в семье демона, но твоя подлинная сущность не в этом. К примеру, Прахлада Махараджа - сын величайшего демона, и, тем не менее, Прахлада - величайший вайшнав.
- Да, но ведь Прахладу заставили отказаться от сознания Кришны, - возразил я, - это только вопрос времени, когда он будет казнен.
Триданди посмотрел украдкой на стражу - не слушают ли они его - и затем сказал, понизив голос:
- Это неправда. На самом деле, Прахлада победил. Хираньякашипу и его палачи испытали все способы, но так и не смогли убить Прахладу. Они пытаются скрыть это. но у меня есть факты. Прахладу пробовали сбросить с высокого утеса, но Вишну его спас. Его окунали в кипящее масло, но это не причинило ему вреда. Всякий раз он оставался полностью сосредоточенным на мыслях о Кришне. Затем его бросили под ноги дикому слону, но слон просто обхватил его хоботом и посадил к себе на спину - как будто для прогулки. Ничто не смогло при-чинить вреда Прахладе - ни камнепад, ни жгучий мороз. Ему подмешивали в пишу смертельную отраву, но она не подействовала. Хираньякашипу полностью сбит с толку и подавлен. Они боятся, что могущество Прахлады может оказаться безграничным. Хираньякашипу сказал: "Похоже, что этот мальчишка бессмертен, а это значит, что мне придется умереть, так как я оскорблял его господина, Вишну”. Теперь Хираньякашипу совсем потерял покой и в страхе бегает по всему дворцу.
Триданди прыснул со смеха, - видимо, образ перепуганного Хираньякашипу показался ему слишком комичным.
Всё это хорошие новости - настолько хорошие, что даже трудно в них поверить. Может, и мой Даитьяджи цел? Я признался Триданди, что сомневаюсь в правдивости его рассказа, но он на это ответил, что я и сам скоро смогу во всем убедиться. Скоро все будут знать об этом - о том, как Прахлада одержал победу.
Триданди совершенно не скрывает своих симпатий к вайшнавизму, так что я даже опасаюсь за его жизнь. Он сказал мне, что обычно не с каждым так же откровенен, как со мной, но почему-то чувствует, что должен мне помочь. Когда я спросил, где его родина, он ответил, что нигде не живет, а просто скитается по свету. Иногда, впрочем, в его словах проскальзывает упоминание о доме - тогда, когда он говорит, что хочет “вернуться к Богу’'. Пребывание в тюрьме, видимо, не очень его беспокоит. Он говорит, что материальное тело - само по себе тюрьма для каждого живущего в этом мире. Лишь только восстановив свою связь с Кришной, мы сможем жить свободно. Мне очень нравятся слова Триданди, но ещё больше - его спокойствие и умиротворенность. Когда я мысленно сравниваю его с другими своими знакомыми, мне приходится признать, что никогда ешё не встречал столь глубокого, сосредоточенного и уважающего себя человека. Вряд ли что-то ещё смогло бы так вдохновить меня и помочь мне возродить веру в вайшнавизм, как это общение с Триданди. Думаю, его послал Сам Кришна, чтобы спасти меня.
- Но если Кришна - Верховный, - задаюсь я вопросом, - тогда почему Он допускает, чтобы Его преданные так сильно страдали в материальном мире?
- Мы должны помнить, - говорит в ответ Триданди,
- что в материальной жизни счастья нет. Даже если Кришна даст Своему преданному спокойствие и процветание в этой материальной жизни, всё равно ведь никто не живет вечно. Настоящая милость Господа заключается в том, чтобы так или иначе избавить преданного от материальных желаний. И один из способов побудить преданного к отречению - это показать ему, что материальная жизнь не приносит подлинного наслаждения, а одно лишь горе.