— Люца я тебе не отдам, — ответил ему Гилберт, добавив парочку крепких выражений, в красках описывавших то, что он думает о Родерихе и его воспитании.
Затем Гилберт с оружием в руках отстоял свое право растить брата, его маленькая семья осталась целой. И все было бы просто замечательно, если бы к ней прибавился кое-кто еще…
— Брат! — По лугу бежал Людвиг, сжимавший в руке ружье, которое ему подарил сам Гилберт по случаю окончания войны.
Мальчик тренировался в стрельбе неподалеку, по мнению старшего брата, он уже достаточно вырос, чтобы учиться обращаться с оружием.
— Я попал точно в центр мишени! — радостно выпалил Людвиг, поравнявшись с Гилбертом.
— Молодцом! — Тот сверкнул белозубой улыбкой и растрепал волосы брата, который почему-то всегда любил их гладко зачесывать. — Тренируешься всего второй день и уже делаешь успехи. Так держать.
— А когда к нам приедет сестренка Лиза? Она обещала научить меня стрелять из лука. — Обычно сдержанный Людвиг сейчас был необычно воодушевлен, окрыленный первым достижением.
— Думаю, она обязательно приедет на днях. — При упоминании Эржебет Гилберт едва заметно нахмурился. — Ладно, Люц, иди, тренируйся дальше. То, что ты смог попасть один раз это, конечно, хорошо, но нужно закрепить результат.
Мальчик кивнул, на лице появилось сосредоточенное выражение, он прижал ружье к груди, словно величайшее сокровище, и убежал назад к своим мишеням.
Гилберт проводил его взглядом и задумался. Он и сам, гораздо больше Людвига, ожидал появления Эржебет все дни, которые прошли после заключения мира. Если бы не постоянные совещания с Бисмарком, Гилберт бы давно поехал к ней сам. Все же, хоть он и вынужден был пощадить Родерих, Гилберт прекрасно понимал, в какое шаткое положение поставило его это поражение. Даже без толчка со стороны Гилберта, Империя Габсбургов вполне могла начать разваливаться. У Эржебет впервые со времен Силезских войн появился шанс сбежать от Родериха. И, несмотря на все заявления Бисмарка, Гилберт собирался ее поддержать. Он был непоколебим в своей уверенности: Империи Родериха давно пора отправиться в небытие. Он сам, вместе с Эржебет и братом сможет создать собственную, новую Империю. Гилберт всегда, еще в бытность юным Орденом, мечтал о могучем, сильном государстве и сейчас, когда перед ним появился шанс его построить, он не собирался так просто отступать. Они с Эржебет вместе будут править величайшей державой Европы. Обязательно.
В последнее время Гилберт редко задумывался об их с Эржебет отношениях. Все шло само по себе и его вполне устраивало. Правда, когда появился Людвиг, Гилберт немного волновался, опасаясь, что ребенок будет мешать, путаться под ногами. Но все вышло наоборот — он только еще больше сблизил его и Эржебет, протянул между ними еще одну нить. Гилберт был уверен, что они уже стали настоящей семьей. А то, что он никогда не говорил Эржебет о чувствах, ни разу за многие годы не признался в любви, да и от нее самой он не слышал нежных слов — это не так уж важно. В конце концов, кому нужен этот треп? Всего лишь пустое сотрясание воздуха. Эржебет и так должно быть понятно, что они двое созданы друг для друга. Нужно было лишь устранить Родерих, который все время мешался, как бельмо на глазу, и тогда все будет отлично. Как только Эржебет приедет, Гилберт собирался изложить ей план по ее отделению от Империи. Хотя мерзкий шепоток в голове тихо бормотал, что она может не согласиться. Опять. Ведь она уже столько раз отвергала его предложения о союзе, планы восстания. В восемнадцатом веке, в 1848 году…
В такие моменты у Гилберта возникали сомнения, а действительно ли Эржебет так уж равнодушная к Родериху. А что, если всех их отношения просто обман, и на самом деле Эржебет использует его как замену прекрасному музыканту, в которого влюблена и который не отвечает на ее чувства? Такие мысли заставляли гордого Гилберта рвать и метать, ему хотелось грубо схватить Эржебет и вытрясти из нее заверения о том, что она любит только его, что она всегда будет принадлежать лишь ему одному… Но затем он встречался с ней, заглядывал ей в глаза и думал, что все это лишь глупости и игра его буйного воображения. Эржебет просто была слишком рациональна и не хотела рисковать, поднимая восстание, которое будет обречено на провал. Но сейчас-то возможность была просто идеальной. Она обязательно согласится, Гилберт был уверен.