«Неужели это особенность нашей природы? Если уж страна полюбит, то навсегда?» — Эржебет криво усмехнулась, еще раз пригубив шампанское.
Она стояла так несколько минут, просто наблюдая за ходящими по залу людьми и стараясь ни о чем не думать.
Решив, что уже достаточно пришла в себя, Эржебет поискала глазами Родериха. И только тут заметила, что к ней направляется Людвиг. И не один. Он тащил на буксире Гилберта, который недовольно хмурился и что-то говорил младшему брата, явно не желая никуда идти. Людвиг, игнорируя его протесты, помахал Эржебет рукой и ускорил шаг.
Эржебет тут же запаниковала. Первой мыслью было сбежать и затеряться в толпе. Но Людвиг ведь уже заметил ее, и такое поведение наверняка его бы обидело. Да и трусливо улепетывать — это было не в ее духе, Эржебет привыкла встречать опасность лицом к лицу.
«На этот раз я смогу выдержать и не брошусь, как дура, Гилберту на шею».
Она постаралась принять спокойный вид и улыбнулась подошедшему к ней Людвигу. Гилберт же демонстративно отвернулся, не глядя на нее.
— Мы так и не поздоровались, — начал Людвиг. — Фрау Эдель… — Он резко замолчал, нервно покосился на брата. — То есть фройляйн Хедер… Эдельш…
Он совсем растерялся, и Эржебет поспешила прийти ему на помощь.
— Брось эти формальности, Людвиг. — Ей даже не пришлось притворяться, тепло в голосе прозвучало само собой. — Я же тебя еще играющим в солдатиков помню. Для тебя я всегда останусь сестренкой Лизой.
Людвиг заметно расслабился, робко улыбнулся в ответ.
— Я хотел поблагодарить за приглашение. Сейчас у нас столько дел, что мы почти не общаемся. Рад, что мы можем встретиться хотя бы на балу. Уверен, что брат тоже…
— Эй, засранец, пиво есть?! — Тем временем нарочито громко и грубо закричал Гилберт проходившему мима официанту.
— Нет, герр, — озадачено ответил тот.
— Что и следовало ожидать от Родди. — Гилберт фыркнул. — Тогда принеси мне вина, не буду же я пить эту новомодную гадость с пузырьками! Давай, шевелись, болван! Лучшего токайского сюда!
Людвиг страдальчески закатил глаза, затем покосился на Эржебет, словно извиняясь. Она в свою очередь плотно сжала губы, сдерживая так и рвущееся едкое замечание.
«Нет, я не буду с ним ругаться. Я буду приветливой и вежливой… Если Гил хочет вести себя, как скотина, пусть ведет. Но я не позволю себя разозлить».
— Если бы ты предупредил, что приедешь, я бы приказала слугам приговорить лучшее пиво специально для тебя. — Эржебет явственно ощутила, как от фальшивой улыбки сводит скулы.
Услышав ее голос, Гилберт резко повернулся, заглянул ей в глаза. По его тонким губам снова скользнула саркастичная ухмылка.
— Ну что вы, не стоило так беспокоиться из-за меня, — его голос так и сочился ядом, — фару Эдельштайн.
Последние два слова Гилберт проговорил, словно какое-то особо гадкое ругательство.
Эржебет заскрежетала зубами: он определенно задался целью ее довести.
— Mio caro, Людди! — вдруг прозвучал совсем рядом звонкий девичий голос.
К их компании, подобрав пышную юбку алого бального платья, бежала Аличе. Она хоть и выросла, но все еще оставалась такой же нерасторопной, как и в детстве, и, по своему обыкновению, опоздала на бал, так что Эржебет даже не удивилась, что не встретила ее у парадного входа.
Аличе давно стала свободной страной, покинув дом Родериха и воссоединившись со старшей сестрой. С тех пор она много общалась с Людвигом, их отношения уже давно переросли дружеские.
— Я так рада тебя видеть! — пропела Аличе, бросаясь на шею Людвигу. — Я так скучала! Так скучала!
Она расцеловала его в обе щеки, залепетала что-то на причудливой смеси немецкого и итальянского. В ее ворковании Эржебет явственно разобрала слова «любимый», «милый» и прочие нежности. Людвиг в свою очередь покраснел до корней волос, но все же обнял подругу за талию и едва слышно буркнул «сердечко мое, я тоже скучал».
Наблюдая за ними, Эржебет вдруг ощутила острый укол зависти. Вот так вот просто говорить о своих чувствах, обниматься у всех на виду… Она вынуждена была признаться самой себе, что многое бы отдала, чтобы вот так же свободно говорить Гилберту такие глупые, но такие важные нежные слова.
Эржебет покосилась на него: Гилберт смотрела на пару тяжелым, сумрачным взглядом и так сильно сжимал бокал, что казалось, хрупкий хрусталь сейчас треснет. Затем он перевел взгляд на Эржебет, но, увидев, что она наблюдает за ним, тут же поспешил отвернуться.