Тевтонский Орден. Гилберт Байльшмидт. Она много слышала о нем. Жутковатые слухи, в которых его, несмотря на крест на плаще, величали не иначе, как белым дьяволом. И неспроста. Сперва Эржебет подумала, что имеет дело с обычным забиякой, который горазд только сотрясать воздух, и что парочка хороший ударов быстро сведет на нет всю его браваду. Но Гилберт оказался другим. Филигранная техника фехтования. Ни одного лишнего движения. Он и его клинок словно были единым целым. Эржебет еще ни разу не встречался столь искусный соперник. Во время боя, залюбовавшись им, она пару раз чуть не пропустила удары, которые могли бы стать роковыми. Нет, нельзя было позволять себе им восхищаться и терять бдительность. Гилберт был слишком опасен, она буквально кожей чувствовала исходящую от него угрозу. И от взгляда его гранатовых глаз по спине пробегали мурашки.
«Правы злые языки — настоящий дьявол!»
Эржебет всмотрелась в его лицо, ожидая увидеть раздражение, досаду… В конце концов, она ведь заставила его встать на колени. Он должен был закипать от бешенства. Но Гилберт улыбался. Так широко и весело, словно это он выиграл поединок, а не она. И в неправильных, ненормальных красных глазах сверкали искры… Красный. Кровь. Смерть. Огонь. Жизнь. Любовь.
— А ты сильная, — обронил Гилберт.
И Эржебет ощутила, как румянец тронул ее щеки.
«Что?! Какого черта меня так обрадовал комплимент этого… этого…»
— Ты мне нравишься! — выдал Гилберт, довольно улыбаясь от уха до уха.
Неожиданно он резко дернул на себя кончик плети, который все еще обвивался вокруг его руки. Эржебет не удержала равновесия и упала на Гилберта. Их лица оказались совсем рядом, она содрогнулась, почувствовав на губах его горячее дыхание. С такого расстояния она смогла разглядеть, что ресницы у него удивительно густые, длинные. И такие же снежно-белые, как и волосы.
Эржебет поняла, что краснеет еще больше, и это видят все собравшиеся поглазеть на драку.
— А ты мне — нет! Напыщенный индюк! — рявкнула она, вскакивая на ноги.
Нарочито грубо Эржебет дернула плетку, очень надеясь, что на руке Гилберта останутся ссадины. А он только задорно рассмеялся.
— То кролик, то индюк. Может, определишься?
— Определюсь завтра на военном совете, — ледяным тоном отрезала Эржебет.
Она развернулась на каблуках и размашисто зашагала прочь. Зеваки расступились перед ней, тихо перешептываясь и с любопытством поглядывая.
— Что уставились, остолопы?! — прикрикнула на них Эржебет. — А ну, за работу! Хватит прохлаждаться. Нам нужно до ночи разбить лагерь! Начинайте готовить осадные машины!
Выплеснув раздражение, Эржебет влетела в свой шатер. Пока плотная ткань входа не закрылась за ее спиной, она остро ощущала устремленный на нее пристальный взгляд тех самых огненных глаз.
— Гилберт Байльшмидт, — прошептала она, словно пробуя его имя на вкус.
Он вызвал в ней бурю эмоций: ярость, восхищение, интерес. Да еще и заставил смущаться, как девчонку, чем разозлил окончательно.
И его усмешка. Самодовольная донельзя.
Эржебет выругалась и пообещала себе, что обязательно сотрет с его лица эту улыбочку. «В следующий раз ты у меня будешь валяться в грязи и просить пощады!»
Вот только странное дело, с того момента, как их взгляды впервые встретились, ее не покидало ощущение, что она ввязалась во что-то скверное…
А Гилберту этой ночью снилось, что он тонет в мягких зеленых водах. Сети-водоросли оплетают его обнаженное тело, властно тянут на дно. Он отчаянно бьется, сопротивляется изо всех сил, но лишь больше запутывается.
Вдруг оказывается, что это вовсе и не водоросли, а руки Эржебет. Она нежно обнимает его. Прижимается. Он остро ощущает гладкость ее жемчужной кожи… И расслабляется, позволяя ей утащить себя на глубину…
Ранним утром Гилберта разбудило зычное пение рога. Он вскочил и, дрожащий от возбуждения, несколько минут просто сидел на пропитавшихся потом, липких простынях походной койки, жадно ловил ртом воздух, словно действительно чуть не утонул. Он мог лишь очень смутно припомнить, что ему снилось, но был уверен в одном — это были грезы, не достойные рыцаря Креста. И в этом была виновата она, она, она…
Глава 2. Спина к спине
С самого утра Эржебет была как на иголках, внутри все трепетало от волнения. Она с нетерпением ждала военного совета, где, конечно же, снова увидит Гилберта. Эржебет могла думать только о нем, ночью ей с трудом удалось заснуть под гомон сонма мыслей.