Он смотрел на нее тяжелым, пригвождающим к месту взглядом. Эржебет в который раз ощутила себя пойманной.
— Ты — моя, — с нажимом произнес Гилберт.
— Я не твоя собственность! — Эржебет тут же ощетинились.
— Проверим?
И прежде, чем она успела возразить, он накрыл ее губы своими.
Жаркий, грубый поцелуй. Язык, властно вторгающийся в рот. Стон наслаждения, застревающий в горле. У Эржебет подкосились ноги, она невольно вцепилась в плечи Гилберта, чтобы не упасть. Он всегда так действовал на нее. Сводил с ума.
Гилберт чуть отстранился, победно улыбнулся.
— Что и требовалось доказать.
— Ничего ты не доказал, — прошипела Эржебет, стараясь принять надменный вид. — Это всего лишь… как там говорят ученые мужи… реакция организма? Не льсти себе, я вовсе не покорена твоим тухлым величием.
— Да неужели? — Гилберт вдруг понизил голос до вкрадчивого шепота. — Кто же тогда недавно ночью все кричал «Гилберт! Гилберт!»? И просил сильнее и больше?
Эржебет вспыхнула, с силой оттолкнула его от себя, попыталась ударить кулаком в челюсть. Но Гилберт перехватил ее руку, больно сжал запястье. Тогда она со всей злостью пнула его в колено, он не удержался на ногах и повалился на ковер, увлекая Эржебет с собой. При падении Гилберт растерялся, ослабил хватку, и Эржебет высвободила руку, уперлась ладонями ему в плечи, придавливая к полу. Эржебет смотрела на Гилберта сверху вниз, тяжело дыша от еле сдерживаемого бешенства.
— Почему я?! — выкрикнула она ему в лицо. — Как будто мало вокруг смазливых девиц, которые только рады будут запрыгнуть тебе в койку! Как же — блистательный Гилберт Байльшмидт, герой и победитель! Чего ты ко мне привязался? Или это для тебя такая игра — завоевывать непокорные крепости? Развлечение? Утащил меня к себе, пользовался, как хотел…
Она не договорила, потому что Гилберт рванулся, перекатился, и вот уже Эржебет оказалась на полу, а он нависал над ней, яростно сверкая глазами.
— Какие еще девицы? Какое развлечение? — Он едва не рычал. — Мне нужна только ты!
«Только ты», — разнеслось у нее в голове.
Почти признание.
— Гил, тогда скажи, кто я для тебя? — Эржебет потянулась, взяла лицо Гилберта в ладони, ощутив, как его колотит от возбуждения. Она посмотрела ему в глаза, стараясь заглянуть в самую душу, пробиться сквозь все заслоны, которые он поставил, и увидеть правду.
— Ты… для меня… — Он накрыл ее руку ладонью. — Ты… я…
Гилберт пытался что-то сказать, лицо его исказила мука, словно он боролся с самим собой. Он сжал пальцы Эржебет с такой силой, что, казалось, вот-вот сломает хрупкие кости.
— Черт, — простонал Гилберт, вдруг практически упал на Эржебет, стиснул ее в объятиях.
— Ты моя, — сдавленно выдохнул он. — Не убегай больше от меня… не убегай… не то я…
В его голосе удивительным образом сочетались угроза и мольба. Эржебет охватило необъяснимое ощущение, что Гилберт хотел сказать вовсе не это, а что-то другое, но не смог.
— Моя… — сипло выдохнул Гилберт, снова завладевая губами Эржебет.
Он целовал ее так пылко, будто от этого зависела его жизнь, будто он мог дышать лишь ее дыханием. И она снова позволила себе забыться, отбросить все вопросы, погрузившись в обжигающие волны страсти. Не думать, а чувствовать.
«Мой Гил».
Позже они сидели на кровати, Гилберт обнял Эржебет, прижался грудью к ее обнаженной спине, склонив голову ей на плечо. Эржебет медленно, будто успокаивая большого зверя, поглаживала его предплечье.
— Возвращайся со мной в Берлин, — шепнул Гилберт. — Давай заключим союз.
«Заключим союз… Это ведь можно расценить и как единственное возможное для таких как мы предложение руки и сердца. Вот только…»
— И кем же я буду в этом союзе? — Эржебет невесело улыбнулась. — Одной из провинций будущей Великой Империи, о которой ты всегда столько грезил?
— Нет, — обронил Гилберт и замолчал.
Эржебет уже не ждала ответа.
«Может быть, мне сказать самой? Я тебя люблю. Это ведь так просто. Всего три слова. Но, черт возьми, как же сложно их произнести… как же страшно. И как он отреагирует? Засмеется… возгордится…»
В одном она была уверена точно — ответного признания не будет.
— Мы не сможем заключить союз, — наконец произнесла Эржебет. — Сейчас неподходящая ситуация.
«А еще я боюсь. Боюсь, что если заключу союз с тобой, то потеряю себя, растворюсь в алом мареве, как в эту неделю наваждения».