Входная дверь распахнулась, впуская морозный воздух в дом. Папа и Джен стояли на пороге, а я сидела на полу в одном сапоге и смотрела на телефон.
- Эмили, что случилось? - Дженнифер осторожно присела на корточки рядом со мной.
- Холт.
Это всё, что я сказала, но папа сразу изменился в лице. Он помрачнел, сгорбился, его глаза потемнели. Дженнифер вздрогнула, будто её ущипнули, и поджала губы.
Лори... Лори.
- Пап, я не понимаю. Он говорил о маме? Пап, что всё это значит? Пап?
Отец подошёл к телефону и включил голосовое сообщение. Я слушала, ловила каждое слово, но всего понять так и не смогла, поэтому ждала объяснений.
Дослушав сообщение, папа тяжело вздохнул.
- Я хотел тебе сказать, но всё тянул время, ждал подходящего момента, - отец говорил тихо, поэтому мне пришлось приблизиться к нему, чтобы всё расслышать.
- Пап, я хочу знать... Я имею на это право. Холт говорил о маме?
- Да.
- Но как? Она же умерла!
- Нет.
- Но я видела...
- Ты видела лишь машину, увозящую якобы её тело, и больше ничего. Гроб был пуст. Я тебе всё объясню, но обещай, что не будешь истерить и кричать.
Внутри меня всё тряслось, чувства смешались, но я была готова выслушать всё, что скажет папа. Я не из тех, кто убегает, хлопнув дверью и не выяснив ничего до конца.
- Хорошо. Я жду.
Отец помог Дженнифер встать с пола, и мы вместе прошли в гостиную, рассевшись на свои прежние места.
- Эмили, для начала ты должна понять, что все мои действия были направлены во благо тебе, - начал папа. - Когда ты родилась, с твоей мамой стали происходить странные вещи. Она ничего не ела, её настроение менялось каждую минуту, поведение стало агрессивным. Я думал, что это всего лишь послеродовая депрессия. Со временем Лори стала приходить в норму. Когда тебе исполнилось два года, она снова начала себя странно вести. Лори мало спала, часто разговаривала сама с собой, меняя голоса, как в спектакле, ночами она сидела у твоей кроватки, отрывая головы у игрушек, потом всё проходило, и Лори была нормальной. Но чем ты становилась старше, тем её состояние становилось хуже. Она постоянно на тебя кричала, часто била и даже сломала руку.
- Сломала руку? - я попыталась вспомнить этот случай, но ничего не вышло.
- Мы объездили десятки больниц, Лори ходила на сеансы к психологам и психиатрам, но ничего не помогало. За пару месяцев до похорон мне позвонил доктор Холт из больницы Маклина и предложил свою помощь. Я, конечно же, согласился. Я хотел прекратить издевательства Лори над тобой, но у меня не всегда это получалось. Твоя мать была невероятно сильна для маленькой хрупкой женщины, словно в неё вселились бесы, она не раз набрасывалась на меня с ножом. Артур предложил перевезти её в больницу для обследования.
- Но, пап, зачем же тогда было делать эти театральные похороны?
- Артур сказал, что ты так легче перенесёшь её отсутствие. Зная, что Лори жива, ты бы боялась, что она может вернуться и снова начать бить тебя. Доктор оказался прав. Я огородил тебя от всего, что было связано с твоей матерью. Всё это время она находится в больнице, с ней работают лучшие специалисты. Я иногда её навещаю.
- В больнице значит? Может, ты имел в виду психушку? - я не сдержалась и всё же повысила голос.
- Это не какая-то психушка! Больница Маклина - это лучшая психиатрическая лечебница в США.
- Но маму вылечить не могут? Да уж. Хотя бы скажи, что с ней.
- У неё диссоциативное расстройство идентичности, - за всё то время, что я говорила с папой, Дженнифер только сейчас осмелилась подать голос. - Проще говоря - раздвоение личности.
Это было неожиданно.
- Дженнифер, ты всё знала? - спросила я.
- Конечно, мы же с Лори были лучшими подругами. Я всем сердцем хотела ей помочь. Доктора Холта нашла я. Знаю, он не очень приятный человек, но он хороший специалист.
- Видимо, не достаточно хороший, раз позволил маме ранить его ассистентку, - пробубнила я себе под нос.
- Всё это было ради тебя, - сказал папа. - Ты боялась, у меня не было другого выбора.
- Почему же я не помню такого? Я не помню, чтобы мама меня била и ломала руку.
- Артур сказал, что твой детский разум обратил всё так, будто этого и не было. Так сказать, выстроил преграду, отделяя и стирая всё плохое, что с тобой произошло. Такое у детей бывает. Возможно, что со временем ты вспомнишь.
Пару минут мы просидели в полной тишине. Я думала о том, что если бы ни этот звонок, то я бы никогда не узнала, что моя мать жива. Папа бы не сказал. Теперь я понимаю, почему так боялась вернуться в отчий дом. Я боялась не самого дома, а мамы. Даже к лучшему, что я помню о ней только хорошее, но с другой стороны из-за этого хорошего я не могу поверить папе, хотя знаю, что мне он никогда не врёт. Мне нужно убедиться во всём самой.