========== Богиня ==========
Я вдыхаю запах роз и отставляю их подальше. Цветы неприятно царапают пальцы шипами.
Эдуард пристально рассматривает мое лицо.
—Со мной что-то не так?—я инстинктивно вытираю щеки и тру нос.—Что такое?
Эд смеется и качает головой:
—Ничего. Ты просто очень красивая.
—Да ладно…—отвечаю привычной шуткой и потягиваюсь, смотря на часы.
Через полтора часа желательно уже быть дома. Даня не сможет вечно развлекать Дишу, а завтра нужно рано вставать. Я пью вино из бокала, чувствуя, как алкоголь все больше расслабляет тело. Эдуард не выдерживает и подходит ко мне, прижимаясь обнаженным телом к коже и целует за ухо. Я вздыхаю и отставляю бокал, ощущая, как возбуждение поднимается от кончиков пальцев.
—Опять?—только дразню его, чувствуя его рук у себя на животе.
—Всегда…
Его пальцы, раздвигают бедра и он проникает внутрь привычным хозяйским движением. Я всрикиваю, когда Эд прижимает меня еще ближе к себе, опираюсь на спинку дивана, чувствуя его внутри себя. Эдуард кусает мое плечо, чтобы сдержаться и начинает двигаться.
—Ты-Богиня,—шепчет он. –Совершенство…Неземная женщина.
—Так Богиня или женщина?—не могу промолчать я еле сдерживая стон.
—Конечно, Богиня…Ты мне веришь?
—Да…—я поворачиваю голову и ловлю губы Эда своими, срывая с них дрожащий стон.
В его глазах я вижу свое отражение.
Оно действительно совершенно.
Я одеваюсь, застегиваю блузку на все пуговицы, прячу запястья за манжетами, поправляю макияж. Эдуард смотрит на меня с какой-то тоской в глазах. Нежно приподнимает волосы и целует в шею.
А я вспоминаю, как он впервые пришел ко мне в номер на Финале Гран-При, пьяный и отчаянный. А потом закрыл за собой дверь и припечатал поцелуем к стене. Я никогда не думала, что такое возможно—чтобы в одном человеке уживалось столько страсти и столько боли. И тогда Эд впервые сказал мне, что сошел с ума. Что не проходит и дня,чтобы он не думал обо мне, что когда я рядом, его мир становится совершенным. Я слушала его тогда и думала о том, что ему гораздо сложнее, чем мне. Потому что дома ждала жена, а я была абсолютно свободна. Тогда я поцеловала его в лоб и выпроводила за дверь.
Но Эдуард пришел снова. Уже с цветами. Я была для него совершенством, которого он так хотел достичь среди своего сухого брака, не приносящего радости и счастья. Для семьи он всегда был спасителем и защитником. Там он не имел права быть слабым. Со мной он позволял себе быть разным. Эд любил свою семью, но я была для него идеалом.
—Ты-богиня,—сказал он однажды.—И я знаю, что ты никогда не будешь моей до конца. Но я был бы глупцом и лгуном, если бы сказал, что не хочу тебя. Любой мужчина не может не хотеть такую женщину, как ты.
И я ему верила. Было в его глазах что-то, что заставляло ему верить.
А потом я сдалась. Первый раз мы занялись сексом в моем кабинете среди бумаг и спортивной одежды, стараясь почти не дышать . Но тогда я впервые за долгое время почувствовала себя женщиной, которую завоевали.
От избытка чувств Эдуард заплакал. Он стесняясь своих эмоций прятался у меня в руках, а я не знала, что сказать, потому что в этом всем было что-то большее чем просто измена или секс. Но я так и не знала что. И в тот момент я почувствовала к нему что-то, чему сложно дать название. К этому мальчишке в теле взрослого уставшего мужчины, недолюбленного и по своему одинокого, ищущего тепла и понимания.
Я давала ему то, что он не получал дома, а он по-своему любил меня, пробуждая внутри ощущение защищенности и взаимопомощи. Каждый из нас знал, что если от наших отношений кому-то станет больно, мы прекратим. По крайней мере, мы оба хотели в это верить.
Эдуард дарил мне цветы и подарки, водил на деловые ужины, плавно перетекающие в личные встречи. После мы осбуждали рабочие вопросы и находили нужные ответы. Это было удобно и никто из нас не собирался ничего менять.
—Так может возьмешь цветы и конфеты?—Эдуард протягивает букет.
Я качаю головой:
—Нет. Отнеси лучше домой. Мне они ни к чему.
Он знает, как довести меня до оргазма. Но все еще не может понять, что я не люблю розы и шоколад. Эдуард не знает, что мне нужны цветы без шипов и желатиновые медведи с колой.
При мысли об этом я улыбаюсь. На работе всегда есть Даня, который не дает мне умереть от недостатка сладостей, и теперь развлекает мою дочь.
—Ты невероятная женщина, Этери,—опять говорит мне Эд.—Чем я заслужил такую?
—Стал начальником в правильном месте,—как всегда отшучиваюсь я, поправляю волосы.
Тело приятно расслаблено и я улыбаюсь. Но завтра меня ждет ранняя тренировка и много работы.
Эдуард подвозит меня прямо к дому, я невесомо касаюсь губами его щеки и выхожу. Диша уже спит, а я тихонько убираюсь в квартире после из игрового марафона с Даней, домываю посуду, складываю тарелки, поднимаю с пола подушку, поднося ее к лицу. Чужой мужской аромат словно щекочет нервные окончания. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится этот парфюм. Данин парфюм?
Встряхиваю головой и кладу подушку на диван. Уже в душе окончательно смываю с себя все чужие запахи: и Эдуарда, и случайные данины. В кровати закутываюсь в одеяло и блаженно вытягиваюсь. На телефоне два новых сообщения.
“Спокойной ночи , невероятная”.
Удалить .
“Диша накормлена, весела и спит. Если тебя нужно спасать из рабства, пришли SOS на мой телефон.”
Я улыбаюсь.
“Отбой. Я дома”.
Через секунду получают ответ:
“Конечно, кому такая ведьма в рабстве нужна”.
Если бы я могла, то запустила бы в Глейхенгауза чем-то посильнее мысленной подушки.
“Я не ведьма. Я— Богиня”.
Телефон долгое время молчит и я почти засыпаю, как он снова звенит. Одним глазом читаю сообщение и смеюсь. Там всего два слова, ответить на которые у меня уже не хватает ни сил, ни фантазии:
“Ну-ну”.
========== Ведьма ==========
Я еду на работу и слушаю музыку, пытаясь привести мысли в порядок. В них какой-то непонятный хаос, который мне нужно заполнить делом. По дороге пишу сообщение Дане с просьбой купить кофе. Он всегда каким-то странным образом покупает самый вкусный кофе в моей жизни. В любом случае, должна же быть от Глейхенгауза хоть какая-то польза по утрам.
Работать он может в последнее время с трудом, пока не приходит в себя. Его сексуальная жизнь на столько разнообразна, что я могу уже собрать всю цветовую палитру помад, побывавших на его щеке. Иногда я вытираю эти следы влажной салфеткой,чтобы не смущать учениц, или отправляю его отсыпаться.
Полностью работоспособность Даня, конечно, не теряет, поэтому и проблемы в этом большой нет, но издеваться над ним—это тот редкий вид дружеского удовольствия, в котором я не могу себе отказать.
А мы с ним друзья. Даня хорошо сходится с Дишей и весело проводит время с ней, пока я немного занята. Он умеет рассмешить меня и помочь с новым номером. А еще он никогда не обижается на шутки и может пошутить сам.
Я беру свежий кофе из даниных рук и делаю первый глоток.
—Ты принес напиток богов и поэтому спасен,—наконец говорю я и оглядываю Даню с ног до головы.—И как она? Твоя ночная пассия?
Я замечаю царапины на его шее и неясный отпечаток губ на воротнике белой рубашки. Глейхенгауз морщится и отпивает свой кофе.
—Вот ты мне скажи, как женщина,—спрашивает Даня.—Неужели вы действительно считаете, что царапаться—это сексульно. У меня ощущение, что я побывал в клетке с голодным тигром и он меня подрал. Ну, реально, Этери, хватит ржать. Моя спина похожа на жертву наказаний.
Даня морщится и продолжает:
—И это ну нифига не сексуально. Хорошо, что пока холодно. А еще эти привычки целовать в шею с накрашенными губами. Вы что так метите территорию чтоли? Чтобы о вас не забыли? Моя рубашка стоит слишком дорого,чтобы на ней оставляли свои губы всякие…—Даня силится вспомнить имя своей ночной спутницы, —Вероники…Я не понимаю женищин.