А потом все приходит в движение.
Мы едем на работу, оставляя Дише ее часть завтрака. Я сижу в машине и украдкой смотрю на Даню. У него синяки под глазами и щетина. Аккуратно прикасаюсь к ней, а потом нежно целую в скулу.
—Теперь я чувствую себя чудовищем,—шутит Даня.—Лохматым и злобным. И похищающим красавицу из дома.
Я опять шучу:
—Пока мне не не всучат в руки розу с опадающими лепестками и чайные сервизы не начнут петь, я на все согласна.
Даня смеется в голос.
—Обещаю, что я никогда не подарю тебе розы,—торжественно говорит он.
—А вот то, что твой чайник не будет мне петь, ты до конца не уверен?
Теперь, как дети, смеемся мы оба.
***
На работе мы занимаемся делом и просто ничего не обсуждаем. Даня зевает и уже я приношу ему кофе. В перерыве иду в кабинет, чтобы найти там медведей—без них процесс не идет. В этот момент входит Людмила Борисовна в поисках Дани. Она смотрит на конфеты моей руке и как бы между прочим произносит:
—О, откуда они тут?
Я чувствую, как мое сердце стучит слишком громко.
—Даня принес и забыл, а я совершаю тайное хищение, пока он не видит,—шучу я.
Людмила Борисовна кивает и выходит за мной из комнаты, а потом вдруг задает вопрос, который ставит меня в тупик:
—Этери, а какие у тебя духи? Очень запах хороший.
Я отвечаю и закрываю дверь на ключ, уходя на лед к Дудакову. Мне не хочется думать, что Людмила Борисовна что-то подозревает, но эти мысли не идут из головы. При первой же возможности делюсь ими с Даней и понимаю—я сама не знаю, чего жду. Я не уверена до конца, хочу ли я, чтобы кто-то, а тем более,его мама, знал про нас. Также я абсолютно не понимаю, как ей это можно сказать правильно. Поэтому я выбираю свой любимый способ решения проблемы—избегание. Он в корне неверен, но сегодня я не могу ничего решать.
Даня везет нас с Дишей домой, а я стараюсь не думать о его месте в нашей жизни. Он часть ее, это неоспоримо. Но кто мы для него? Кто в конце концов теперь я сама?
Диана с Даней опять готовят на ужин пасту, а я разливаю по бокалам вино. Даня сегодня остается на ночь и я счастлива. Мы играем в Монополию, а потом расходимся по комнатам. Оставляю Даню на кровати и иду в душ. Надеваю свою саму сексуальную ночнушку и выхожу в спальню.
Даня спит. Он раскинулся на кровати и просто размеренно дышит. Я чувствую у нему безграничную нежность сейчас и просто укрываю одеялом. Сегодня моя очередь его обнимать. Провожу ладонью по волосам и выключаю свет. Даня утыкается мне носом в грудь и закидывает руку на талию.
—Этери…—вдруг говорит он, а я понимаю, что это во сне.—Ты нужна мне.
—Я знаю,—шепчу я ему на ухо.—И я тут.
Мы лежим вместе в большой кровати, на мне самое сексуально белье,но во мне нет страсти, а одна лишь благодарность. И все это время я пытаюсь понять, зачем нужна Дане.
***
На контрольных прокатах юниоры выступают лучше, чем могли бы, а вот Алина падает. Все ухудшает еще наличие Жени. Она даже выходит из другой калитки,чтобы нас не видеть. Я смотрю на нее со стороны и понимаю, что это реально конец. Но сейчас мне должно быть все равно. Рядом стоит Даня, который поддерживает меня и не дает проявлять эмоции. Именно его отправляю успокаивать Алину после проката и еду домой. Мне не хочется вспоминать причины ухода Жени и ее слова.
Мне просто нужно, чтобы это все осталось как можно дальше. Потому что в сердце опять появляется эта боль и тьма, которая не приводит ни к чему продуктивному.И если дать волю, она обязательно тебя уничтожит. А этого я не хочу.
Дома открываю бутылку вина и наливаю в бокал. А потом просто пью, пока напряжение не сходит на нет.
“Хочу все самые вкусные конфеты, которые только можно найти. И чтобы ты меня обнимал.”—пишу я Дане, понимая, что это слабость, но он обязательно сделает так, как нужно.
Даня приезжает, когда я досушиваю волосы, и выгружает мне на стол конфеты. Потом начинает медленно расчесывать мне пряди, а я закрываю глаза и говорю:
—Я чувствую себя принцессой в башне, которую от зла спас принц.
—А потом принцесса спасла его,—цитирует Даня мой любимый фильм.
Я смотрю ему в глаза и вижу там свое отражение. Мне столько всего хочется сказать, но я просто прижимаю данину ладонь к щеке и молчу.
А еще чувствую, как тьма наконец отступает.
========== Девушка ==========
Я обожаю сентябри. Это такое начало сезона после затишья, когда ты можешь в полную силу делать свою работу. И мы работаем, распределяем графики, погружаемся в тренировочный процесс с головой.
В этом году с одной стороны мне проще, потому что все сейчас иначе. Но с другой стороны, когда Даня уезжает без меня, дома становится пусто. Я не знаю, как люди привыкают жить друг без друга, если им реально хорошо вместе. В этот момент я просто признаюсь себе, что с Даней мне хорошо. Так, как не было хорошо ни с кем раньше. А еще спокойно и уверенно. В нем умещается все: и детское ребячество, и взрослая забота. Иногда мне кажется, что он ведет себя взрослее, чем я. Рядом с ним я совсем не чувствую свой возраст. И иногда это меня пугает.
Диша уже привыкла к тому, что данины вещи в нашей квартире можно найти везде. Особенно много—в моей спальне.
—Может, ты выделишь наконец отдельную полку для всего этого, —смеется Диана, когда видит, что я никак не могу решить, куда положить только что постиранную майку.
Полку? В нашей квартире? От одной мысли об этом мне как-то не по себе. Ведь это значит наконец признаться, что у нас все серьезно и что у всего этого есть…будущее? Я дала Дане ключи от квартиры, но никак не могу пригласить его остаться больше чем на ночь. Мне страшно.
—Не говори глупости,—только и отвечаю я Дише.—У меня нет лишних полок для чужих вещей.
Диана качает головой и отвечает:
—Ну, не на столько они чужие, если ты сейчас не в своих тапочках и, между прочим, опять же не в своей майке.
Я замираю на мгновение и понимаю, что она права. Но сама не могу себе признаться в том, что Даня уже давно тут, он пророс в нашей жизни и никуда не собирается из нее деваться. Я выдыхаю:
—Пошли пить чай.
Диша кивает и идет ставить чайник, а я смотрю на себя в зеркало и все пытаюсь понять, почему данины вещи идут мне больше собственных. Да и кофе у него вкуснее на порядок. Кого там из нас в средневековье сожгли бы на костре?
Даня звонит мне по вечерам и говорит, что скучает. Я тоже признаюсь ему в том, что разучилась засыпать одна, и он мне нужен. Это маленькая победа. Теперь мне не так страшно, как раньше, признаваться в этой слабости. Хотя рядом с Даней я не чувствую, что это слабость. Рядом с ним я могу быть капризной и бурчащей. Словно эта сущность проявляется только в эти моменты. И, если в начале хотелось спрятать ее подальше, то теперь я перестаю себя останавливать.
—Я буду рассказывать тебе сказку,—говорит Даня по телефону.—Чтобы ты уснула быстрее.
—Со счастливым концом?—спрашиваю я, укладываясь на подушку.
—Другие нет смысла рассказывать, —шепчет мне Даня и продолжает.— Жил-был принц без королевства, который мечтал обрести покой…
Я слушаю его размеренный голос и действительно засыпаю.
Когда Даня прилетает, то первым делом едет ко мне домой. Я слышу, как он входит и в ту же минуту чувствую, что сердце почти вырывается из груди. Мы целуемся, обнимаем друг друга и не можем наговориться. Мне кажется, что в квартире стало легче дышать, но я не говорю об этом даже Дане.
—Что ты мне привез?—мы сидим на диване в обнимку, а я наконец вспоминаю, что по закону жанра, мне сейчас полагается подарок.
Даня тянется к сумке и выуживает от туда гору канадских сладостей.
—У тебя все есть. А вот таких конфеток точно нет,—шутит он.
Мне кажется четверть его сумки это реально конфеты. Я перебираю пакетики и улыбаюсь.