Мы приезжаем домой и расходимся спать. Спустя два часа ко мне снова приходит кошмар. Но Даня рядом. Мне кажется, что своим присутствием он отгоняет все самые страшные сны. Но я до сих пор не могу рассказать ему, что вижу в кошмарах. Я просто не могу признаться, что сейчас мой самый большой страх—его потерять.
А потом мы едем на финал Гран-При и Эдуард едет вместе с нами. Он все-таки лицо школы, несмотря на то, что с Даней у ни до сих пор молчаливое противостояние. И виновата в нем только я.
Алина вторая. А я уже начинаю думать над тем, что же мы сделали не так. Почему она не смогла победить и взять золото.Я не знаю ответа, потому что вроде бы серебро—это хорошо. Но с другой стороны я просто ненавижу проигрывать, а этого второго места не понимаю.
Для того,чтобы чувствовать себя живой, мне нужны победы. Потому что работа—это то, что делает меня мной. Вечером я засыпаю рядом с Даней, надеясь, что сон будет спокойным. Но кошмары никуда не ушли, даже в Канаде. Я лежу в тишине, слушая, как за стенкой Эдуард ублажает какую-то девушку на одну ночь. С ним раньше такого не было, а теперь, наверное, сказался стресс. Я смотрю, как спит Даня, замечая, что синяки под его глазами видны даже в полумраке. А потом привычным движением обнимаю его еще крепче. Даня мгновенно просыпается и на автомате целует меня в лоб, потом прислушивается к звукам за стенкой и произносит:
—Внезапно. Почему во всех этих отелях такие картонные стены?
Я смеюсь.
—Не знаю. Но хоть кому-то весело,—шучу я.
—Ты тоже хочешь?—сквозь сон шепчет Даня, а я понимаю, что мы действительно не занимались сексом уже очень давно.
—Нет. Я хочу спать. С тобой.
И Даня выдыхает, притягивает меня к себе ближе и говорит:
—Тогда спи.
Но сон не идет. Я просто рассматриваю данино лицо, понимая, что мы оба постарели за последнее время.Но сегодня мне не хочется об этом думать, потому что несмотря ни на что сейчас мы рядом и я никому не дам его отобрать.
Мы летим домой вдвоем в Эдом. Даня остаётся , как всегда на показательные. Мне все ещё страшно его оставлять, но это работа и я принимаю правила игры. Мы постоянно переписываемся, а Эдуард даже не издевается над нами. Словно он смирился. Он только говорит перед взлетом:
— Я рад, что тебе лучше, несмотря на то, какой ценой это получается.
Я удивлённо смотрю на Эда, но он больше не говорит ни слова. Самолёт взлетает, а я засыпаю. И снова по сне вижу свои кошмары. После пробуждения ловлю сочувствующий эдов взгляд, но отворачиваюсь и тру глаза. Спать при нем я больше не могу. Эдуард не должен видеть мою слабость.
Уже в Москве понимаю, что этот страх потери должен когда-то закончится и я не могу вечно бояться отпускать Даню куда-то и мучаться от кошмаров. Потому что это мешает нам обоим. И наконец я переступаю через себя.
-Тебе нужно развеяться, - говорю я. – Сходи в бар.
Даня смотрит на меня удивленно, но потом наконец соглашается. Когда он закрывает за собой дверь, я понимаю,что верю ему. Я знаю, что он больше не будет делать глупостей сам, а со вселенной мы как-нибудь договоримся.
—С ним же будет все хорошо?—спрашиваю я и подкидываю монетку.
Она безучастно говорит мне “орел” прямо на средине ладони. И я ей верю. С Даней все будет хорошо. Он обещал не вести себя глупо. И он не ведет, потому что возвращается ко мне через пятнадцать минут.
-Я вернулся, потому что там все равно нет никого красивее тебя,—шепчет мне Даня и укладывается под одеяло.
И мне с одной стороны безумно радостно, что он тут, со мной, что ему никто не нужен в этом чертовом баре. А с другой мне вдруг кажется, что я словно забрала у него радость юности и не даю наслаждаться привычным отдыхом. Закидываю ногу на Даню, чтобы быстрее заснуть, но сон уже все равно не идет.
—Я люблю тебя,—говорю ему прямо на ухо и понимаю, что это правда.
Это все правда, как и то, что Даня стал такой громадной частью моей жизни, что без него я уже не смогу. А сможет ли он без меня? Я знаю, что он скажет на этот вопрос, поэтому не спрашиваю.
В последнее время я слишком часто вижу в кошмарах, что Даня исчезает, и без него мне сложно двигаться дальше. И сейчас я смотрю на его осунувшееся лицо и вспоминаю слова Эдуарда о том, что сон—лучшее лекарство. Потому что только теперь понимаю, что он имел в виду не только меня. А ещё более понятно становится, что он имел в виду в самолёте.
“Я люблю тебя,—одним губами повторяю я, чтобы Даня меня не услышал.—Но этим я тебя убиваю. Потому что я—твоя погибель, от которой ты сам никуда не захочешь уйти”.
Такое осознание обрушивается на меня внезапно и словно складывает все произошедшее в один пазл. Ведь кошмары—это те подсознательные страхи, в которых мы боимся признаться. В моих снах у силы, забирающей Даню, всегда мое лицо. И только сейчас я наконец понимаю, почему.
Потому что не смерть или отчаянье может уничтожить Даню окончательно.
Я своими руками делаю это с ним, а он с радостью соглашается.
Во имя нашей любви, которая его… убивает.
========== Яд ==========
Мы работаем как проклятые в этот сезон. Приходится постоянно всем доказывать, что мы не одноразовые чемпионы. В придачу к постоянной усталости примешивается необходимость успокаивать как олимпийскую чемпионку, так и тех, кто впервые выйдет на Чемпионат России. Но с юниорками проще—им весело и задорно. Они абсолютно ничего не теряют. Тогда как Алина постоянно боится. Я отправляю к ней Даню на поддержку с надеждой, что это поможет. Они всегда лучше находили общий язык. Если у него не получится—придется говорить мне. Но пока это выше моих сил. В любом случае, работа всегда приносила в жизнь смысл. Почему все должно быть иначе на этот раз?
Но в этот раз все немного иначе. Я не могу нормально спать. Словно все последние события делают меня излишне эмоциональной и..слабой? Я все еще не могу избавиться от того, что делаю Дане плохо. Особенно после того, как он почти каждую ночь сидит со мной из-за кошмаров со включенным светом и не спит. Я чувствую к нему безграничную нежность при этом. А еще благодарность. Каждый раз думаю, что все будет иначе. И иногда я просыпаюсь от кошмара раньше, чем просыпается Даня. Тогда я просто лежу и стараюсь не дышать лишь бы он не услышал. Я не знаю, как поговорить об этом, потому что если так будет продолжаться, кто-то из нас не выдержит первым. И я должна как-то все остановить.
В одну из таких ночей я лежу без сна и понимаю, что спасти все может только любовь. Что другое, если не она? И пока не стало слишком поздно, я хочу исцелить Даню любовью. Целую его и обнимаю, понимая, как же много он значит и для меня, и для Диши.
В один из перерывов я заполняю бумаги, а Даня просто засыпает на полуслове. Я укрываю его пледом и продолжаю работать. А потом просто сижу и смотрю, как он спит. Все остальное может подождать.
Пишу Дудакову принести нам кофе и прошу сделать это как можно тише. Сама тоже стараюсь не шевелиться, потому что Даня всегда спит слишком чутко. Сергей входит в кабинет и аккуратно ставит кофе на стол. Он смотрит на Даню и произносит шепотом:
—Парню срочно нужен отдых, Этери. Он уже еле на ногах стоит. Спит с открытыми глазами и отрубается на любой точке опоры,—Сергей отпивает свой кофе и продолжает.—Вчера он заснул прямо над коньком, который завязывал. Было даже смешно.
А вот мне становится совсем не смешно, потому что я понимаю, что это уже норма для Дани, и он никогда мне об этом не рассказывает. Он просто ходит на работу, возит меня на машине и не спит ночами из-за моих кошмаров. И ни за что не скажет мне, что это губительно для него. А я просто не замечаю всего до последнего момента. Я и сейчас не узнала бы, если бы не Сергей.
Поэтому выгоняю Дудакова из кабинета, чтобы он не шумел, и остаюсь на месте, пытаясь понять, где же предел, который способен выдержать влюбленный. Когда инстинкт самосохранения должен стать сильнее любви? И на сколько далеко мы оба готовы зайти ради друг друга?