Я подхожу к Дане и целую его, пытаясь поделиться своим теплом. Но во мне его тоже так ничтожно мало, что врядли хватит даже на одну меня. Даня просыпается и как всегда шутит, что я пробуждаю его поцелуем любви. Если бы этим поцелуем можно было все изменить, я бы сделала все еще много раз. Но одной любви недостаточно, чтобы выжить. Иногда такая любовь становится ядом и уничтожает тех, кто влюблен. Но я просто отвечаю:
— Ты очень устал.
—Не больше чем обычно,—перебивает меня Даня.
Да, не больше. Но и этого уже запредельно много. И тогда я говорю ему спасибо за все. Даня удивленно смотрит на меня и произносит:
—Тебе не за что меня благодарить. Мы же семья,—и от этих слов у меня сильнее бьется сердце.— Самая ненормальная семья из всех, которые я видел, но, видимо, я чем-то провинился перед вселенной.
Я тоже смеюсь и понимаю, что просто счастлива. Да, Даня тоже наша семья и, может, мы все-таки хоть как-то разберемся со всем, ведь пока еще не поздно. Я хочу поговорить с Даней вечером, но у Судьбы как всегда свои планы. Как только я ловлю себя на мысли, что счастье возможно, она подкидывает что-то новое.
Заболевает Людмила Борисовна и я понимаю, что это мой шанс дать Дане отдых. Тот, который он не принял бы без какой-то уважительной причины. А здоровье мамы все-таки для него всегда было важным. Да и там не будет моих вечных кошмаров. А потом мы уж как-нибудь разберемся.
Собираю Дане лекарства и даю необходимые указания. А еще — пару дней отгула для ухода за мамой, чтобы он хоть немного отдохнул и был в строю к Чемпионату России. Но и тут Даня не думает о себе, а просто спрашивает, что делать с моим сном. Я вдыхаю и как можно спокойнее убеждаю его, что справлюсь, хотя не уверена в этом. Но Даня должен думать, что это так. Потому что двое не могут постоянно тонуть. Один должен оставаться на плаву и спасать. Но сейчас я не могу никого спасти, а просто тяну Даню за собой. И он не сопротивляется, а просто молча позволяет тащить себя на дно. Поэтому на данный момент нам проще побыть по отдельности,а, когда Даня наконец выспится, мои кошмары тоже должны отступить. Я уверена в том, что сейчас нам поможет лишь время…а еще отдых, право на которых теперь имеет Даня.
Он садится в машину и не хочет уезжать. Я вижу это по его глазам. А потом появляется Эдуард и просто предлагает подвезти меня. Такси нет, а ему по пути. Когда я соглашаюсь, то вижу, что Даня волнуется. Он говорит, что не доверяет Эду, а я успокаиваю его. Я тоже ему не доверяю, но он никогда ничего не делал против моей воли, поэтому я знаю, что все как всегда в моих руках.
—Я тебя люблю,—просто говорю Дане, видя, как он переживает и ревнует.
Я действительно его люблю. Так, как никого и никогда не любила, и поэтому даю ему отдых, а Аксенову –возможность подвезти себя домой. К Чемпионату России мы все должны быть работоспособны, а не выглядеть ходячими мертвецами. Когда я смотрю на небритого Даню с красными глазами, мне кажется, что в этом сериале он мог бы сниматься даже без грима.
Данина машина уезжает, а я выдыхая сажусь к Эдуарду.
—Твоя шутка про личного водителя была несмешной,—говорю я.—У нас с Даней все серьезно и ты об этом знаешь.
Эдуард трет переносицу и отвечает:
—Уже знаю. Раньше думал, что вы оба натешитесь и разбежитесь к более подходящим вам вариантам. Но, если твой хореограф готов ради тебя распрощаться с жизнью, то это серьезно…по крайней мере для него.
Я отсчитываю до трех и как можно спокойнее произношу:
—Ты сейчас о чем?
Эдуард удивленно смотрит на меня и продолжает:
—Я думал, ты знаешь. Пару дней назад он заснул прямо на ходу и прокатился на капоте машины.Кофе разлил, одежду испортил, хорошо что хоть автомобиль только стартовал. В следующий раз так может и не повезти.
От этих слов мне становится жутко холодно внутри и я просто вспоминаю тот день. Даня не спал всю ночь, а я отправила его за кофе. Пришел он уже в другой одежде и сказал, что разлил на себя кружки. Выходит, не соврал, но то, что произошло, тоже не сказал. И сегодня Даня тоже устал не больше, чем обычно. То есть не больше, чем тогда, когда он попадал под машину и не видел никакой опасности. Не больше чем тогда, когда был готов заснуть под колесами автомобиля из-за того, что плохо спал. Не больше, чем в тот день, когда на вопрос, что с ним, ответил “все окей”.
Эд смотрит на меня даже с каким-то сочувствием, а потом говорит:
—Ну, пока вы по отдельности, ты не будешь мешать ему спать по ночам, и у него есть шанс остаться живым,—шутит Аксенов.
Он пытается перевести все в шутку, но бьет по живому. Пока мы по отдельности, Даня будет высыпаться и усталость не сможет его убить. Я перевожу тему и говорю о работе, стараясь не выдать себя. Эдуард поддерживает разговор и подвозит меня к подъезду.
—Честно говоря, и ты выглядишь не очень, Этери. За руль я бы тебе садиться не рекомендовал.
Удивленно смотрю на Эда, пытаясь понять, когда он стал таким заботливым. Раньше его интересовало только то, что я могла ему дать, а не то что он мог дать мне.
—В любом случае буду ехать мимо. Если хочешь, заберу тебя утром.
Я киваю. И говорю, что подумаю.
—Ты же понимаешь, что между нами все равно ничего не будет?—просто говорю я.
Эдуард кивает:
—Конечно. У вас с Даниилом, как я вижу, все серьезно. Пока смерть не разлучит вас и все такое.
Эд снова шутит и я понимаю, что он не имеет в виду ничего такого. Он всегда шутил, но в этот раз мне кажется, что он просто озвучивает какие-то страхи, которые я не могу сказать себе.
Пока смерть не разлучит нас?
Или пока я не разлучу нас?
Или пока Даня не уничтожит себя?
Или пока я не уничтожу Даню?
Я закрываю дверцу автомобиля и иду домой. Диша приготовила ужин и я запиваю все бокалом вина, надеясь, что сон придет скоро. Даня звонит тогда, когда я уже в кровати. У Людмилы Борисовны все серьезно и он ее лечит. Меня радует то, что сегодня хоть кто-то один из нас выспится. Даня просит меня звонить, если я не смогу заснуть. Я обещаю так сделать, но, когда ночью кошмары снова приходят, я просто беру в руки телефон и не могу написать. Я хочу чтобы Даня просто спал, а не сражался с моими демонами.
Ближе к утру, после бессонной ночи я пишу Эду забрать меня утром на работу. Садиться за руль мне страшно. Но только сейчас я понимаю, какие сверхчеловеческие усилия проявлял Даня, когда вез нас на работу. Или это была сверхчеловеческая глупость?
Эдуард привозит кофе. Он все еще помнит про корицу в нем, а я стараюсь не зевать.
—Хорошо,что ты проявила благоразумие и не поехала сама.—говорит Эд.—Я просил Глейхенгауза быть осторожнее, особенно когда он тебя возил. Но резервов в нем было больше, чем рассудка.
—Спасибо за то, что заехал,—как можно спокойнее говорю я.—Но все остальное тебя не касается.
Эдуард смеется:
—А вы два сапога пара. Почти то же самое мне сказал и Даниил. Вот только, если бы вы вылетели на встречную от его усталости, я разом остался бы без главного тренера и хореографа. А Диана без матери.
Это бьет по мне еще сильнее. Подсознательно я понимаю, что Аксенов прав, и нам просто везло. А еще мне предельно ясно, что все должно поменяться, потому что даже, если сейчас Даня отдохнет, то в будущем ничего не изменится. Он опять будет жертвовать собой, пока не убьет себя…или нас всех. А я не смогу спасти его даже своей любовью, потому что она действительно превращается в яд, отравляющий все. Потому что я для Дани—яд, который он принимает добровольно, и не верит, что тот навредит.
Потому по чуть чуть—это нормально.
По чуть-чуть—это не больше, чем обычно.