По чуть-чуть—это привычно на столько, что горечи уже не чувствуется, а противоядия не существует.
“Доброе утро, солнце”—пишет мне Даня, но я пока откладываю телефон.
Уже в Хрустальном спрашиваю, где мои медведи, а Даня сдает мне залежи желатинок. Я улыбаюсь, потому что очень хочу верить, что все будет хорошо.
А потом я просто погружаюсь в работу, потому что работать надо за двоих. Но и в этом есть смысл. Я хочу устать на столько,чтобы заснуть без сновидений. И я работаю. Эдуард приносит мне обед, а потом вызывается помочь разобраться с бумагами на Чемпионат России. Это весьма кстати, я всегда порчу бланки, а у него с собой их много, да и есть печать. Мы работает, когда звонит Даня и удивляется, что я все еще так поздно на работе. К тому же в Эдом. Я обещаю ему перезвонить, но телефон предательски разряжается и я просто ставлю его на зарядку. Эдуард подвозит меня прямо к дому и говорит:
—Береги себя, Этери. Несмотря ни на что, ты все еще мне нужна.
Я киваю и иду к подъезду. Просто сейчас во мне не осталось никаких эмоций кроме усталости. Я хочу в душ и спать, но в этот момент, мне как раз становится понятно, что чувствовал Даня последний месяц. Он жил на износ и даже не думал останавливаться, потому что любовь должна быть сильнее усталости. Потому что семья—это важнее, чем ты сам.
Я сижу под струями воды в душе и не могу пошевелиться. Когда Даня переехал к себе, мне еще больше понятно, что ужин не готовится сам, вещи не убираются, а холодильник не наполняется едой. Я забывала попросить обо всем Дишу, потому что Даня делал это для нас. Теперь пару дней его нет и я вижу, какой объем работы по дому лежал на его плечах.
Сплю я все также плохо, но меня утешает тот факт, что уже через день Даня будет рядом и мы поедем на поезде в Саранск побеждать.
Перед отъездом мы работаем еще усиленнее и у меня просто нет времени на разговоры. Даня выглядит хорошо, а мне внутри хочется просто кричать. Это напряжение нарастает с каждой минутой и кофе от него уже не спасает. Но я погружаюсь в работу и ни о чем не думаю. Сегодня я сама еду на машине, потому что не могу выносит болтовню Эдуарда. В его словах слишком много того, что мне мешает. И самое главное, мне кажется, что он в чем-то прав.
Даня звонит вечером и мы даже немного разговариваем, строя планы про завтра. Уже в поезде расселяемся по купе: я и Диша в одно, Алина, Алена, Аня и Саша—в другое, Даня и Сергей—в третье. Диана засыпает почти сразу, а я лежу без сна. Но когда проведать нас приходит Даня. Я просто делаю вид, что сплю. Потому что если мы начнем говорить, он останется и снова не будет отдыхать. Потому что он снова начнет жертвовать собой ради меня, а я ничего не смогу сделать с этим. Моей любви не хватит, чтобы вытянуть нас обоих, а это единственное, что я могу сейчас ему дать. Но ее просто недостаточно.
Даня уходит, а я опять лежу без сна и слушаю стук колес поезда.
На соревнованиях мы работает и поддерживаем девочек. Эдуард тоже рядом и просто предлагает помощь. Я не хочу лишний раз нагружать Даню.
—Знаешь, твой хореограф выглядит гораздо лучше,—говорит Эд, попивая кофе в перерыве.—Ему явно идет на пользу отдельное проживание. А вот ты выглядишь не очень.
Я хмурюсь.
—Сомнительный комплимент,—просто отвечаю.—Раньше ты называл меня богиней, а теперь только критикуешь.
Эдуарду не очень приятно это слышать:
—Ты и теперь для меня богиня, но слишком уставшая.
Эд всегда умел выкрутиться. Но его фразы не приводят к ожидаемому результату, мне просто все равно, что он думает обо мне. А вот то, что Дане значительно лучше, я вижу и сама. Поэтому я стараюсь дать ему больше времени поспать и решаю не пускать в номер, прикрываясь работой. Я нашла только один способ спать хотя бы четыре часа в сутки одной—это вымотать себя работой на столько, что вырубаться на подушке. Поэтому я и работаю. Эдуард помогает с бумагами и просто находится рядом. У меня нет сил его выгонять, но Эд и не пытается стать ближе. Мы друзья. Если, конечно, это можно так назвать.
Я отгораживаюсь от Дани, пытаясь убедить себя, что ему лучше пока побыть одному. Но он не стремиться разговаривать. Он верит мне и не пытается понять, что не так. С одной стороны я рада этому, а с другой иногда думаю—почему он не приходит. Наверное, мы оба просто устали от выяснений отношений. И теперь он ведет себя гораздо мудрее нас всех.
А еще в Саранске Медведева. И смотря на нее. Я просто понимаю: все в мире проходит. Даже самая глубокая преданность может превратиться в самое глубокое презрение. Женя делает вид, что просто меня не знает, когда я прохожу рядом. Мы чужие друг для друга. После одиннадцати лет. Потому что все люди рано или поздно уходят от меня. И я никого еще не смогла удержать. Люди уходят от меня тогда, когда я начинаю им открываться. Они видят во мне что-то настолько пугающее, что предпочитают сбежать. Кроме Дани. Когда я сказала ему об этом в Новогорске он сказал мне правду, которую я тогда не смогла услышать до конца.
“Я скорее позволю тебе меня сжечь, чем уйду сам.
И в этом вся наша правда. Он скорее позволит мне убить себя, чем уйдет. Даже если будет медленно умирать.
В этот момент я нахожу в кармане ту саму монетку из Ванкувера.
—Я правда убиваю Даню своей любовью?—и подкидываю.
Орел.
Сердце пропускает один удар.
—Если он останется со мной, я его уничтожу?
Орел. Я смотрю на монетку, понимая, что ответ я и так знала, просто теперь то, в чем я боялась себе признаться, обрело форму.
Я не могу об этом не думать, потому что это все сильнее меня и моих чувств. Я размышляю об этом, когда Алина проигрывает чемпионат, когда награждают наших юниорок, когда мимо опять проходит Женя Медведева, но это совсем меня не трогает. Потому что она—уже прошлое, а вот будущее сейчас разваливается на куски.
Мне страшно, что я просто не знаю, что делать, а самое главное—как сказать обо всем Дане. И я просто сбегаю ото всех в свое купе по дороге домой, надеясь, что найдется другой выход. Но я не вижу его.
Даня приходит ко мне и просто говорит.
-Я хотел извиниться за то, что вёл себя как идиот.
-Всё нормально, Дань, - произношу я.
А в голове проносится “ Ты не идиот. Все дело во мне. А ты самый лучший человек, которого я знаю”.
-Этери, что происходит? - не унимается Даня, а я все еще пытаюсь контролировать лицо.
-Ничего,—как можно спокойнее.
“Ничего кроме того, что я тебя убиваю, а ты просто не видишь этого”.
-Настолько ничего, что мне кажется, что мы больше не вместе.,—вдруг говорит Даня и я понимаю, что он слишком хорошо меня знает.
Я набираю воздуха в грудь и произношу наконец то, что кажется мне самой сложной вещью в мире:
-Тебе не кажется…
Я считаю про себя и стараюсь просто не выдать ни одной эмоции, хотя внутри все разрывается на куски
-Ты шутишь, да? – в даниных глазах столько боли, что я почти готова сдаться.
Поэтому я говорю то единственное, что является правдой:
-Прости, Дань.
И в это прости на самом деле все: “Прости, что разбиваю тебе сердце, прости, что делаю тебе больно прости, что убиваю тебя каждый день…прости, что люблю тебя на столько, что спасаю такой ценой…”
-Ты серьёзно? – Даня опирается на стенку купе. - Это из-за Аксёнова? Это из-за него?
И в этот момент я понимаю, как будет выглядеть мой ответ. Причины в Эдуарде, он раскрыл мне на многое глаза, даже не смотря на то, что мы не спим вместе. Я знаю, что это очень нечестно и больно, но только произношу:
—Да.
Мне кажется, что Даня падает в пропасть. Я смотрю в его глаза не мигая, предательски думая, что если он сейчас задаст следующий вопрос, то я не смогу ему соврать. И я молчу, стараясь не дышать и думать слишком громко, потому что если сейчас он спросит “люблю ли я его”, я тоже отвечу “да”.