— Нет, но… расскажи о тех, где довелось побывать. Чтобы я знал, к чему готовиться. Я же бункеры только в кино видел.
Ломов отвернулся от стенда и снял респиратор, расстегнув застёжки ремней. Затем достал из карманов плотные тактические перчатки.
— Тебе тоже нужно, чем-то защитить руки, — дал совет ветеран и направился к одному из распределительных щитов, висящих на стене. Все они размещались на разной высоте и Черов предположил, что тот, который попробовал открыть бывший прапорщик, регулировал системы водоснабжения.
— Мне особо нечего рассказывать, — неожиданно вернулся к вопросу Черова отставник, — В подобных бывать не приходилось. Под Саранском и недалеко от Вельска расположены американские бункеры. Компании Сёрвайв лимитед. Из программы противодействия ядерному апокалипсису. Наши спёрли чертежи и решили воссоздать два образца в натуральную величину, со всей инфраструктурой, на случай конфликта со штатами. Уверен, что пиндосы сделали то же самое с чертежами наших убежищ.
— И что? — с нетерпением подстегнул Денис, присев рядом на корточки.
— Ничего, — усмехнулся Ломов, — Мы отрабатывали способы проникновения и захвата. В общем, ничего сложного. Аналогичные тесты, кстати, проводили и при штурме отечественных убежищ. Только задачи ставились другие. Взлом систем охраны периметра, блокировка подачи воды, кислорода и электроэнергии. Пытались, лишив всех ресурсов, вызвать сбой программы жизнеобеспечения. По мнению нашего руководства, это должно было вынудить ИИ капитулировать и открыть проходы в жилые отсеки.
— Удачно?
— При мне не получилось. Видишь ли, Искину плевать на людей. Как учёные не стараются, но он больше программа с заданным алгоритмом поведения, чем человек, способный искать компромиссы. В нашем случае, ИИ решил пожертвовать всеми, кто укрывался в бункере, но не допустить проникновения противника.
— Молодец! — похвалил Черов, — Наши не сдаются! Как защитники Брестской крепости, как гарнизон Аджимушкая!
— У тебя пятёрка по истории? Это хорошо. Только, ведь, предназначение противорадиационных убежищ несколько иное. Миссия заключается в сохранении человеческого генофонда и возрождении цивилизации, когда опасность заражения минует. Ущербным алгоритмам Искина не хватило здравомыслия понять, что, уничтожив, вверенный ему контингент, он убивает надежду на возрождение жизни. Стойкость хороша, когда тебе поставлена задача, любой ценой оборонять позицию, укрепрайон или крепость, как в случае Белоруссии. Здесь, нужно было максимально сохранить людей, находящихся в укрытии. Простая логика. Если убежище атакуют, значит обстановка на поверхности пригодна к жизни. Нужно, не героически сражаться, а налаживать контакт с нападающими и пытаться договориться.
— А если Искин решил, что атакуют зомби? Или мутанты какие-то?
— Дурак ты, лейтенант Черов! — неожиданно заявил отставник, и, с помощью пальчикового фонарика, приступил к более детальному изучению вентилей и муфт, — Какая разница, кто атакует? Пусть даже роботизированные автономные устройства. У Искина имелись все приборы для анализа структурных и биологических функций нападавших, вплоть до измерения температуры тела и напряжения, подаваемого на контакты датчиков. А он проявлял упёртость, достойную лучшего применения.
— Ты возмущаешься, потому что, в отличие от американских убежищ, отечественный ИИ прогнуть не удалось и проникновение провалилось?
— Я, вообще, о другом. Тот эксперимент, что проводился при мне, посчитали неудачным. Но попытки, уверен, продолжились. Нашу группу перекинули на армянско-азербайджанскую границу и, чем всё закончилось, не знаю.
— А без стрельбы и взрывов бывать доводилось?
— Один раз. С ознакомительной экскурсией. Две недели учились обслуживать системы жизнеобеспечения и распределять обязанности гражданских. Весьма поверхностно. Для ознакомления с общим пониманием структурной организации объекта. Ты пойми, бункеры строятся для гражданских, таких как ты. Туда будут прятаться мирные люди, когда мы, военные, потерпим сокрушительное поражение. Нам делать в них нечего. Мы, к тому времени, уже сдохнем в первой линии окопов.
— Не сгущай краски, Дмитрий Дмитриевич, — подумав, заявил Черов, — Будь ты хоть трижды спецназовцем, а ракету банкой огурцов не собьёшь. Пока ты в окопе сидеть будешь, пиндосы весь тыл проутюжат своими Минитменами и Трайдентами.
— Сколько раз я спрашивал о твоём IQ?
— Забыл… Раз восемь.
— Какие, нахрен, ракеты? Это в двадцатом веке ходили под себя при звуках воздушной тревоги. Где сейчас ВВС и РВСН? Мы можем только над своей территорией летать, благо страна огромная. А сунься за границу, даже в нейтральное воздушное пространство, сразу загасят при помощи РЭБ и не поймёшь, от чьей жопы яйца. Даже подводные лодки из космоса глушат так, что они на дно опускаются и всплыть не могут. Средства доставки ядерных зарядов давно изменились. А ты всё дроны банками солений сбиваешь.
— В СМИ об этом не говорят. Я помню, в рамках занятий НВП, играл на симуляторе за сборную школы. Мы тогда представляли армию юга при начале ядерного конфликта.
— Выиграл?
— Куда там! В одной восьмой встретились с Воронежским колледжем. Там геймеры профи. Мы супротив них любители. Продули, как весной «Красный аграрий» в кубке России по футболу. С разгромным счётом.
— С тобой понятно, — уверенно заявил Ломов, гася фонарик и вставая с колен, — А вот с бункером одни непонятки.
— Говори, — потребовал Черов, — Мы же в одной команде.
— Не ссы. Темнить не собираюсь, — заверил отставник, — Только подумать надо. Там на запорном вентиле маркировка стоит и дата изготовления.
— Не тяни кота за хвост!
— Восемнадцатый год.
— Не может быть! Если бункер рыли десять лет назад, то весь Отрадный должен жужжать сплетнями об этой стройке. Как опер говорю, слухи распространяются быстрее скорости звука.
— В том-то и дело. Восемнадцатый год прошлого века.
— Вон оно как! — Черов почесал затылок и прислонился спиной к шершавой стене. — Значит, Тимофей не попаданец? Он сто лет находился в бункере, а три дня назад его извлекли как огурец из банки и перенесли на опушку леса!
— Ты… — Ломов постучал кулаком по голове, но от оскорбительных эпитетов отказался, — Получше подумай. Я не опер и мне, мягко говоря, смешно слушать твой бред. Золотарёв в розыске как потеряшка с января сего года. Так?
Черов неохотно кивнул.
— Марию я готовил для РСВР, к работе в городских условиях. Исходя из этого, разумно предположить, что её внедрили в Пегас-Сити, с целью разобраться, каким образом в городе пропадают наёмные рабочие из регионов. На то, что болтает Тимофей можно не обращать внимания. Побочный эффект от нейростимуляторов или седативных препаратов. Похоже, мы выяснили, кто организовал нападение.
— Федералы?
— Ты всё-таки тупой! — не сдержался Ломов, — Бункер строился в прошлом веке. В то время, не было деления на городские автономии и региональные центры. В то время, всё было совсем по-другому. Скорее всего, это старая лаборатория по исследованиям в области нейробиологии. Лет шестьдесят назад, когда полностью провалились попытки пересадить голову на здоровое тело, начали строить гипотезы о перемещении сознания умирающего человека в мозг здорового, но имеющего психические отклонения. С определённой долей вероятности, скажу, что здесь проводились подобные опыты.
— В лифте двенадцать кнопок, — заявил Черов, желая вернуть образ умного человека, — Значит, уровней, как минимум, шесть. Про символы промолчу. Возможно, это подтверждение допуска сотрудников.
— Это к чему?
— Пытаюсь размышлять своей тупой башкой, — съязвил Черов.
— Возможно, ты прав, — неожиданно согласился Ломов, — Такой комплекс для одной лаборатории не строят. Тут несколько организаций. Физики, химики, вирусологи, сейсмологи… да, мало ли, филиал какого научно-исследовательского института мог здесь размещаться. Это не наша забота. Выбираемся на поверхность и ждём прихода основных сил УВД. Пусть твоё начальство решает, что со всем этим делать.