— Да, почти что спецпсихушка, — невесело ухмыльнулся Бирюков. — У нас вся страна — спецпсихушка. Ладно, сейчас тебе надо будет отдохнуть, сил поднабраться. Мы съездим сначала в то место, где твоя сестра содержится — переоденешься. Не знаю, что на ней твое, что ее, а только не возвращаться же тебе в Южнороссийск в этом халатике. Ты сразу поняла, что не в Южнороссийске находишься, когда в себя пришла?
— Да, разговор не наш, московский.
— А кто же говорил?
— Санитары между собой, врач ко мне заходил еще пару раз.
— Вот как? И по какому же поводу он заходил?
— Самочувствием интересовался. Я его спрашивала, почему меня тут держат, а он так ухмылялся и отвечал: «В ваших же интересах, в ваших же интересах».
— Хорошо, выйдут им еще боком наши интересы. А сейчас будем устраиваться на ночлег...
Он подошел к телефону, набрал номер, несколько секунд слушал гудки, потом лицо его прояснилось:
— Наталья, добрый вечер! Наташ, мы так странно разошлись не больше месяца назад, что я почувствовал настоятельную необходимость вновь тебя увидеть. Да ничего я не звезжу, Наташ. Понимаешь, сад листву теряет (уже вроде даже потерял), дочка подрастает — я к тебе сейчас с дочкой своей в гости приеду — вот только в доме не наточены ножи. Урванцева, блин, при чем тут бред? Это почти что классика, это Шуфутинский. Ладно Наташ, я буду предельно конкретен: можно к тебе в гости через час? Все, набился. Отлично. Целую ручки.
Потом они поехали на квартиру к знакомому Беклемишева, где содержалась Галина. Та с нескрываемым интересом разглядывала свою сестру, хотя явно не испытывала особой радости при виде ее. В общем, эта встреча не напоминала встречу любящих сестер.
— Ты отдашь Кристине ту одежду, которая сейчас на тебе, — распорядился Бирюков, — а сама облачишься в ее халатик. И не вздумай опять играть в маскарад, — мрачно пошутил он, — потому что теперь-то я сразу различу вас.
Одеждой сестры поменялись, словно бы разыгрывая концовку одной из сказок, где дочь благородного, но бедного лесника, третируемого раньше злой и коварной мачехой, а также ее дочерьми, становится принцессой, оставляя недавно обретенных родственников ни с чем и в расстроенных чувствах. Вообще-то большая часть одежды, которая была на Галине сейчас, принадлежала Кристине. А Проусовой, чтобы переоблачиться из сиротского халатика в более приличный наряд, надо было добраться до гостиницы в Шереметьево. В номер гостиницы она еще могла попасть, так как карта гостя находилась у нее, а вот деньги все остались у Яна.
— Тебя доставят туда, — сказал Бирюков. — Вряд ли вы обращались бы со мной и Кристиной подобным образом в том случае, если бы мы потерпели поражение. Собственно, я имел возможность на практике убедиться, как это обращение выглядит. Послушай, я где-то читал, что в Штатах уже разработан новый метод лечения твоего заболевания. У больного действительно отщипывают немного печеночной ткани, а потом готовят из этих клеток какой-то бульон, запуская в него вирус, стимулирующий разрушение холестерина. А уж после того, как вирус изменит этот бульон, его вливают обратно в печень через воротную вену. И печень обретает способность регулировать уровень холестерина.
— Я тоже слышала об этом методе.
— Так в чем же дело? Зачем тогда были все жертвы?
— Не знаю. Ян сказал, что американская методика — дело достаточно отдаленной перспективы, а у нас не остается времени.
— Будем надеяться, что у вас еще есть время.
«Топтуны» из ведомства, в котором служил приятель Клюева подполковник Федоров (проще назвать это ведомство так, нежели МБ, ибо безопасность граждан, да и страны тоже оно уж никак не обеспечивало), все же вернулись к дому, в который вошли Проусовы, но уже с другой стороны. Свои «Жигули» они оставили теперь на почтительном расстоянии, сразу сняли с предохранителей табельное оружие, чтобы при повторной встрече с местными блатными не сплоховать.
Они не должны были испытывать что-то вроде комплекса неполноценности — во всем мире для спецслужб создался режим наименьшего благоприятствования и наибольшего дискомфорта. Посол США в Южной Корее Дональд Грегг, ранее бывший резидентом ЦРУ в Сеуле, выразился об этом предельно откровенно: «По сравнению с днями моей молодости положение разведчика стало намного более опасным. Террористы и торговцы наркотиками безжалостны и несговорчивы».
Да, специалисты по внешнему наблюдению готовы были встретить безжалостных и несговорчивых сообщников торговцев наркотиками (они были свято убеждены, что такими те и являются на самом деле) лицом к лицу, но небритые парни покинули данный ареал, так как Иванов выдал им бессрочную и безвозмездную ссуду в размере стоимости нескольких бутылок.