Борис Рябинин
член Центрального Совета Всероссийского общества охраны природы
Кто защитит защитника
Из писательской почты.
«ГРАЖДАНЕ СССР ОБЯЗАНЫ БЕРЕЧЬ ПРИРОДУ, ОХРАНЯТЬ ЕЕ БОГАТСТВА».
Когда-то егеря считались отборным регулярным войском. В царствование Петра Первого в России была учреждена егерская служба — чтобы охранять зверей, птиц, а также леса и лесные богатства. Верно, не случайно звание «егерь» — равно как и «лесообъездчик», «лесник» — сделалось с тех пор символом доброй и нужной, но суровой, подвижнической работы, которую человек добровольно принял на себя, поскольку сердце его испытывает чувства к матери-природе истинно сыновьи, верные и крепкие…
Надо сказать, наказания для нарушителей законов охоты и лесопользования в ту пору были весьма строги: колодки, рвание ноздрей, битье батогами, а то и перекладина с петлей. Институт егерей и объездчиков пользовался почетом, хоть нарушители всякого рода, порубщики, охотники-браконьеры, всегда люто ненавидели его. И понятно!
Тургенев в рассказе «Бирюк» изобразил одного такого служителя — сильного телом и духом, не дающего никому спуску и не идущего ни на какие приманки, дорожащего честью и совестью, но до боли одинокого малого.
Сколь просто, однако, выглядит охрана природных богатств во времена Тургенева: поймал, повалил, придавил к земле — и все, готов, айда в кутузку — ответ держать; Ныне — не то. И люди не те, и обязанности невероятно усложнились. Минуло много лет, как узаконена эта служба, однако, наверное, лишь в наше время она должна была обрести настоящие свои почет и право на общую поддержку, уважение.
Пожалуй, перевелись ныне бирюки, не попадет на лесной дороге классический нелюдим-одиночка с дедовским берданом. Изменился облик хранителя и защитника богатств земли родной. Но вот идет время, и, странная вещь, происходят удивительные метаморфозы: уже порой не нарушитель, хищник-хапуга, опасается егеря и бежит от него «быстрее лани», а егерь оказывается в положении гонимого и преследуемого…
История первая
С этой маленькой, деловитой и быстрой в действиях женщиной, всегда с подчеркнуто-строгим выражением миловидного лица, на котором выделялись большие задумчивые глаза и яркие губы, журналистская судьба свела меня в Лысьве, старом уральском горнозаводском гнезде. Я писал о ней в книге «Операция Ч». Она была инспектором-организатором в Лысьвенском городском отделении Общества охраны природы и буквально с первых же минут поразила меня своей отчаянной решимостью, безраздельной отдачей делу, и — бескомпромиссностью, бескомпромиссностью, которой, увы, еще так часто не хватает людям куда сильнее ее.
Валентина Васильевна Киселева уже в ту пору была притчей во языцех. Ну, подумайте сами: воюет против всего белого света. То есть она была не одна, действовала по поручению и от имени многомиллионного Общества, да ведь оно там где-то, «Общество», а здесь видят человека, исполнителя, ему и все синяки да шишки. Воевала она, конечно, не против всех, а лишь с теми, кто не желал считаться с законом, проще сказать — с браконьерами.
И вот Валентину Васильевну сняли. «Освободили от обязанностей» при обидных обстоятельствах, воспользовавшись ее оплошностью. Она вынуждена была быть — вопреки правилам — еще и казначеем, принимала членские взносы и другие платежи, а деньги, знаете, что это такое. При очередной ревизии у нее в кассе обнаружилась недостача; правда, она тут же внесла деньги (для этого пришлось продать кое-что из домашнего имущества, накоплений-то не было), представила расписки некоторых неаккуратных подотчетных лиц, и в конечном счете вопрос свелся к ничтожной сумме в несколько десятков рублей, да и те по очевидности не были «растрачены»… Но этого оказалось достаточно для того, чтобы освободиться от нежелательного — слишком уж ретивого и несговорчивого — работника.
Случилось это глубокой осенью, а вскоре после Нового года пришло письмо от Киселевой — целая ученическая тетрадь в линейку, исписанная от первой строчки до последней, письмо-исповедь человека, уязвленного в лучших своих чувствах и устремлениях, незаслуженно обиженного, которому хочется перед кем-то излить душу.
«…У меня сегодня настроение такое, — писала Валентина Васильевна, — что хочется рассказать кому-то все свои беды. Будьте терпеливы и выслушайте меня внимательно… 20-го мая ко мне поступила жалоба от Зареченского животноводческого товарищества о порубке леса в зеленой зоне в личных целях т. Опариным — директором аэродрома. Я немедленно выехала, составила акт, оформила дело и передала начальнику милиции. Материал подписывать тов. Ком-лева Зоя Федоровна (зам. председателя ГООП, ответственный секретарь горисполкома. — Б. Р.) отказалась, и я со своей подписью передала все в следственные органы.