Она ожидала, что они поедут в сторону трассы, но Майкл свернул совсем в другом направлении.
— Я хочу проехать мимо домиков на пляже, — объяснил он. — Они — наша боль… Жители решили стоять до конца.
Чарин узнавала знакомые пейзажи.
— Любимый уголок! — восторженно закричала она. — Я сначала даже не поняла, что мы находимся так близко от того места, где живет мой дядя. Когда была маленькой, я царила на этих пляжах.
Длинный ряд маленьких, открытых всем ветрам построек протянулся с одного края побережья до другого, почти до самого океана. Вокруг каждого высились обледенелые растения, не так чтоб уж много: соленый воздух не предполагает буйную растительность. Построенные в двадцатые-тридцатые годы как временное убежище, домишки едва выдерживали напор шквального ветра, грозившего унести их в открытое море. Они стояли тут уже три четверти века и сейчас предназначались на слом.
Печально расставаться с тем, к чему привык. Чарин пыталась думать о новых зданиях, которые взметнутся в небо на месте нынешних строений. Она знала размах компании «ТрайТерраКорп»: здесь возникнет удивительный комплекс… современный, со всевозможными сверхмодными удобствами. Люди устремятся сюда, но вот неуловимое очарование тихого уголка будет утеряно.
Во многих домах, брошенных своими владельцами, уже гулял ветер меланхолии, и угроза разрушения стояла за дверью. Обернувшись, Чарин посмотрела в сторону дома своего дяди, он находился на противоположной стороне.
— Домишки такие утлые, — заговорил Майкл, заглушая мотор на месте парковки, верой и правдой служившей посетителям данных мест. Сегодня стоянка была пуста. — Они как бельмо.
Внезапно глаза Чар наполнились слезами.
— Но очень красивое бельмо. — Молодая женщина судорожно дернула дверцу машины и ступила на песок. И тут же в памяти возникли солнечные летние дни, загорелые людские тела, лагерные костры и фейерверки в День независимости. Она почти ощущала запах лосьона от загара. — И я уже скучаю по прошлому.
Сдвинув брови, Майкл направился за ней к линии прибоя. Ему никогда не удавалась постигнуть суть женщины, понять ее эмоции, которые скачут словно мячик для настольного тенниса. О чем она печалится? Если бы ему были ведомы ее страдания, то он бы помог, сделал что-нибудь или просто поговорил, утешил. Но она не оставила ему ни одного ключа к своему сердцу. И он растерялся.
Океан катил свои низкие волны, посылая своих гонцов один за другим, чтобы те мягким плеском убаюкивали песок. Внезапно Чарин остановилась и, бросив на Майкла дерзкий взгляд, приказала:
— Отвернитесь.
В глубине души возникло странное желание догнать, схватить ее, такой она была соблазнительной в ту самую минуту.
— Зачем? — спросил Майкл, сжимая руки в кулаки.
Чарин сверкнула белыми зубами:
— Потому что я собираюсь раздеться и побегать по пляжу.
Его брови медленно поползли вверх.
— Вы думаете, я упущу такой момент?
Она вздернула подбородок.
— Одну минуту. Вы можете расслабиться. Я просто собираюсь снять чулки. Хочется помочить ноги.
Майкл услужливо отвернулся, но, зная о ее намерениях, едва мог стоять спокойно. Он обернулся как раз в тот момент, когда Чарин побежала к воде, и ему пришлось броситься вслед.
— Ох! — Холодный океан ласково прильнул к коленям. — Как здорово! — Молодая женщина танцевала в воде, поднимая вокруг себя фонтан брызг, заливаясь безудержным смехом и наслаждаясь игрой как ребенок.
Некоторое время Майкл созерцал ее движения, затем снял туфли и носки и подошел к кромке воды.
Чарин засмеялась.
— Ну, вперед!
— Я не могу пройти дальше, как вы, — крикнул он.
— Можете, можете. — Она ударила ладонью по воде. — Только закатайте брюки.
Майкл кинул на нее хмурый взгляд, но в ответ услышал лишь хохот.
— Смелее. Я бросаю вам вызов, два вызова.
— Эй, — притворился он серьезным, — может, остановимся на одном?..
— Почему?
— Два вызова слишком опасно. — Предполагалось, что его взгляд должен вызвать дрожь, а не смех. — Если вы собираетесь бросать людям вызов два раза подряд, то вы, должно быть, готовы отвечать за последствия.
— Я бросаю вам два… пять… десять вызовов! — закричала Чарин, ее волосы взметнулись вверх.
— Я принимаю их, — ответил Майкл и, больше ни минуты не колеблясь, бросился в воду, даже не удосужившись закатать брюки.
Блеск его глаз подсказал ей, что он настроен весьма и весьма решительно. Издавая пронзительные крики, она побежала прочь, но не успела сделать и трех шагов, как оказалась в его руках. Он поднял свою добычу высоко над водой, всем своим видом выказывая желание кинуть ее в воду.