Глава девятая
В сумерках Чар сидела на тахте в гостиной и рыдала. Плечи ее сотрясались, живот болел, а горло пылало огнем. За последние несколько недель на нее свалилось столько проблем, что впору и десятерым не справиться, и случай с Рикки стал последней каплей, переполнившей чашу. Надо было выплеснуть эмоции наружу, но она боялась напугать детей. Поэтому поздно вечером в халате и домашних тапочках Чар спустилась вниз и дала волю слезам, изливая вместе с ними страх, сожаление, тревогу, душевное истощение.
— Чар? — Майкл возвращался из столовой, куда зашел за документами, оставленными там накануне, и обнаружил рыдающую женщину на тахте. Он присел рядом и обнял ее. — Чар! Что случилось? В чем дело?
Она подняла глаза и улыбнулась сквозь слезы.
— О, привет, — с трудом произнесла Чарин и икнула, затем промокнула лицо смятой бумажной салфеткой. — Все нормально.
— Неправда, — серьезно сказал Майкл. — Я вижу, что-то произошло. Что?
— Ой! — Чарин сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, затем улыбнулась ему. — Ух! Теперь гораздо лучше.
Он покачал головой: кто поймет этих женщин?
— Что с тобой?
— Когда выплачешься в подушку, приходит успокоение. — Она склонила голову к его плечу, наслаждаясь близостью. Ее полуприкрытое тело помнило, как сладко находиться в его объятиях, чувствовать его тяжесть, ей захотелось испытать это еще раз. — Мне нужно было поплакать, теперь все в порядке.
Майкл не поверил и продолжал с сомнением рассматривать взлохмаченные светлые волосы, сияющие глаза в обрамлении мокрых ресниц.
— Хочешь сказать, ты плакала намеренно?
Чар помолчала, размышляя.
— Не совсем. Ну, в общем, да. В душе скопилось столько негативных эмоций. Я должна была избавиться от них. — Голубые глаза сощурились. — О, перестань, ты же знаешь, о чем я говорю. Когда расстроены мужчины, они кричат, ругаются, ломают вещи, а женщины плачут.
Он кивнул, и проблеск улыбки заиграл на губах.
— У тебя очень упрощенный взгляд на человеческую природу.
Чар сделала вид, что не заметила его замечания. Она поднесла ладонь к его лицу и погладила колючую щеку. В комнате было довольно темно, но она могла видеть черты его лица очень отчетливо, и ей безумно нравилось рассматривать это красивое лицо.
— Майкл, — голос звучал приглушенно, — я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний поступок. И за то, что ты сейчас здесь.
Он накрыл ладонью ее руку.
— Четыреста восемнадцать.
— Четыреста восемнадцать — что?
— Столько раз ты меня поблагодарила. Уже достаточно, ты и так меня перехвалила. — Он скользнул взглядом по милому лицу и слегка коснулся нежных мокрых губ. — Мое самомнение непомерно возрастет, и тебе не удастся от меня избавиться.
Чарин тихо рассмеялась: не такая уж плохая идея. Ее губы слегка покалывало в том месте, где он коснулся их. Она хотела большего и знала, что играет с огнем. Чарин пыталась загнать обратно вглубь тот жар, который был готов выплеснуться наружу. Неужели она снова способна позволить себе?.. Молниеносная фантазия — обнаженный Майкл в ее постели; пришлось сильно зажмуриться, чтобы уничтожить наваждение.
Чарин знала, будет нелегко справиться с соблазном, сделай Майкл хоть одну попытку сблизиться. Какая-то часть ее самой ощущала легкое разочарование; казалось, он вовсе не замечает ее чувств. В действительности им полностью завладели совсем иные соображения.
— Мне было приятно пообщаться с твоим дядей Заком сегодня, — сообщил Майкл. — Послушать его истории о пляже в Триволо. Должен признать, наше путешествие внесло кое-какие поправки в мои умозаключения.
Чарин снова посмотрела на него.
— В самом деле? Так ты понимаешь, почему он вцепился в свой пляж мертвой хваткой?
— Конечно, я его понимаю. Кто бы захотел отказаться от своего прошлого, да еще если оно проходило в таком замечательном месте? Впрочем, время идет вперед.
— К сожалению или к счастью, — тихо согласилась Чарин.
Майкл вздохнул.
— Бедный старик. — Он притянул ее к себе ближе. Чарин подняла к нему лицо, но он продолжал говорить: — Знаешь, а ты счастливая. Дружная семья — большая ценность. Могу поспорить, твои родители — люди замечательные.
Она вздохнула и опустила голову: сегодня определенно не ее день. Майкл совсем не обращает внимания на ее женскую привлекательность.
— Мои родители очень хорошие, — вздохнув, произнесла Чар, — и я скучаю по ним; Техас — их нынешнее место проживания. Однако не могу сказать, что в моей семье есть только розы без шипов. Раньше мой отец и дядя Зак постоянно пререкались, ссорились. Однажды даже устроили дуэль. — Чарин хихикнула. — Или они это выдумывают. Впрочем, она случилась до того, как меня удочерили, поэтому за достоверность не ручаюсь.