— Я должна сказать тебе одну вещь, — спокойно начала она, как только Майкл закрыл дверь. — Даже и не думай, что я пришла сказать тебе «согласна», потому что у меня нет…
Он скрестил руки на обнаженной груди — ни дать ни взять статуя греческого бога, только в брюках. От одного взгляда на его торс у Чар перехватило дыхание.
— Тогда ради чего ты здесь? — потребовал Майкл ответа.
Чарин подняла голову и с ненавистью посмотрела на него.
— Есть одна вещь, которую я хочу сказать тебе. Если ты думаешь, что кому-то есть дело до твоего бесплодия… кому-то, кроме тебя… тогда ты самый большой дурак, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Единственный человек в мире, который беспокоится об этом, — ты.
Майкл покачал головой как бы с восхищением, но Чар не дала ему возможности и слово вставить.
— Знаешь, что я думаю? Ты пользуешься своей стерильностью, словно щитом, чтобы держать людей на расстоянии, так тебе не придется «трудиться душой» и давать обязательства.
Майкл потянулся к ней:
— Чар…
— Нет, подожди. — Женщина отступила назад. — Мне нет дела до твоей стерильности. Мое отношение к тебе ни на йоту не изменилось. Однако меня беспокоит то, что ты можешь вбить себе в голову, будто я испугалась. Другими словами, обо мне ты подумал в самую последнюю очередь, правда? Это я и должна была тебе высказать.
Чар повернулась и вышла, в душе лелея надежду на то, что он бросится за ней. Но он не бросился. И уже в своей комнате Чар, упав на постель, разразилась в подушку беззвучными рыданиями: дети не должны слышать ее плач.
Глава десятая
Следующие несколько дней Чар провела в раздумье. Почему она не подождала, почему не сказала «давай поговорим о нашей жизни утром», когда она смогла бы трезво оценивать события, не дать гневу затмить разум? Почему не указала на непоследовательность, нелогичность в его речах? Почему была так нетерпима?
И самое главное, почему не сказала о своей любви?
Возможно, тогда бы удалось изменить ситуацию. Теперь она никогда не узнает, что было бы: Майкл уехал.
Она и дети распрощались со старым викторианским особняком и переехали в свой дом. Соседи обрадовались их возвращению — строительные работы, а вместе с ними и шум ушли в прошлое. Они даже устроили небольшую вечеринку: было приятно увидеть старых друзей, по которым скучали пару месяцев.
Однако в каждой бочке меда есть ложка дегтя — недоуменный вопросительный взгляд близнецов.
— А где мистер Гекко?
Ронни беспокоился снова и снова, глаза точно блюдца.
— Мама, он должен приехать посмотреть наш дом.
И Рикки, который особенно сблизился с Майклом после случая на пирсе, все повторял:
— Я сохранил монетки из Диссиленда для него.
Дети сильно скучали, особенно Рикки, который, словно улитка, сворачивался в раковине и прятал эмоции внутрь. Казалось, они не понимают объяснений матери, что Майкл уехал во Флориду. Однажды, когда близнецы услышали знакомое название штата по телевизору, они оба приклеились к экрану в надежде увидеть родное лицо их большого друга.
Чар обзвонила друзей, знакомых и клиники в поисках хорошего психолога. Она хотела, чтобы Рикки обследовали, но, как и ожидала, необходимы были консультации для всей семьи. Наблюдая всех трех, специалист мог сделать необходимые заключения о поведении ребенка в реальных, обычных для него условиях жизни. Затем она могла получить рекомендации к действиям, направленным на улучшение состояния малыша.
По Майклу Чарин скучала ужасно. И оставалось одно дело, которое она могла разрешить для него. Она решилась сделать то, о чем он просил ее несколько недель назад, — поехать к дяде и всеми правдами и неправдами убедить того прекратить свою борьбу и очистить территорию пляжа.
Чувствуя холод в позвоночнике, но вооруженная решимостью, Чар отправилась на пляж. В этот раз дядя Зак был дома, паковал вещи.
— Что ты делаешь? — спросила Чар с удивлением в голосе. — Ты прекратил борьбу?
— Борьбу? — Он посмотрел на племянницу так, точно та тронулась умом. — Какую борьбу?
— Дядя Зак, ты прекрасно знаешь, о какой борьбе идет речь!
— А, должно быть, ты имеешь в виду мое слабое повстанческое движение против огромной корпорации.
— Да, именно.
— Ах, это в прошлом. Вот, подай-ка мне то весло. Думаю упаковать его вместе с мачтой.
— Дядя Зак, ну-ка рассказывай.
— Да нечего рассказывать. Мы проработали все вопросы с твоим Майклом Греко. — Дядя покачал пальцем у нее перед носом. — Это первый нормальный парень, который тебе повстречался. Ты уж держись за него. Он умеет делать дела.