— Умеет, только он уехал.
— Уехал? Куда уехал?
— Во Флориду.
— Жаль. Может, тебе тоже стоит совершить маленькое путешествие, хмм?
Чар раздраженно всплеснула руками:
— Да дядя Зак, расскажи, что произошло?
— Мы договорились кое о чем, я и Майкл. Идея, конечно, моя. Знаешь, люди всегда говорили, что у меня талант рассказчика. И я думаю, они правы. На самом деле я убедил твоего парня в том, что история нашего края — ценность, которую мы не должны потерять.
— Неужели? — Чар видела, как дядя распаляется больше и больше.
— Майкл сказал: если я подпишу бумаги на выезд, то он обещает построить здесь музей, в котором будут храниться записи о людях, морских животных, обитавших тут многие годы, о саблезубых тиграх и первых миссионерах Своеобразная душа курорта. Украсит, возведет декорации и все такое. А я буду хранителем музея.
— Ты шутишь!
— Нет, у нас будет профессиональный музейный работник, конечно, а я сойду в качестве консультанта. Я занимался воплощением нашей идеи последнее время… встречался с людьми, претворял идею в жизнь. Знаешь, сколько часов провел в законодательном собрании? У-у! — Старик скорчил гримасу. — Думаешь, плохая идея?
— Замечательная.
— Да, а все твой Майкл Греко. Скажу, держись этого парня, не пропадешь.
Если бы только она могла…
Чар пригласила дядю на ужин в честь Дня благодарения. Она не хотела устраивать торжество, но в то же время ругала себя: конечно, без Майкла праздник не получится таким веселым, но почему нужно лишать себя светлых минут?
— Взращиваешь жалость к себе, милочка. — Она сама себя презирала. От таких слов становилось только хуже.
Майкл чувствовал, как одиночество наваливается на него. Он уже и забыл, что это такое — быть одиноким. Когда ушла Грейс, ярость и обида бушевали в его сердце в ночные часы, а теперь…
В первый момент он разозлился на слова Чар, но чем больше размышлял, тем сильнее убеждался в ее правоте. Она видела суть вещей, с которыми ему не доводилось иметь дело раньше. Смешно, вот, оказывается, как он пользуется своей стерильностью — точно щитом? Майкл представил себе свой щит, своего рода секретное оружие, которым он обороняется от жизни. Чар права: время собирать камни, на досуге ему нужно подумать над этим.
Майкл полностью отдался работе. Строительство набирало темп, и он работал с рассвета до заката, пока предметы не начинали отбрасывать длинные тени. Чем быстрее он закончит с проектом, тем скорее поедет на Западное побережье. Не за горами тот момент, когда ему позволят вернуться.
И тут же разум подбрасывал вопрос: а хочет ли он возвращаться? И следовал простой ответ: не просто хочет, а умирает от тоски.
В воскресенье Барни Хиггс, сослуживец, пригласил его посетить океанариум. Майкл знал, что нуждается в передышке, и идея посмотреть на различных рыб, китов-убийц, увидеть шоу дельфинов была весьма кстати.
Дельфины показались Майклу забавнее других морских рыб и животных. Ведущая шоу, молодая девушка в водонепроницаемом костюме, давала различные комментарии по ходу представления, и именно ее слова заставили его призадуматься.
— Вот Фредди, наш молоденький дельфин, — сказала она в микрофон. — Мама Фредди умерла вскоре после его рождения. Однако Джиджи, родившая детеныша за месяц до печального события, тут же приняла его. Их маленькая семья очень крепкая, и вряд ли кто-то из них помнит, что они не связаны кровными узами.
— Явление вполне распространенное в дикой природе, — заметил Барни, когда они шли к аквариумам. — Мать убивают, а другие животные принимают детеныша в свою семью. Иногда приемные родители относятся к иному классу или виду фауны. Совсем как люди. — Он рассмеялся. — В сущности, мы все животные.
Вначале Майкл не придал значения словам Барни, но образ малыша Фредди стоял перед ним несколько дней, и он продолжал удивляться, как быстро другой дельфин взял на себя тяжелую ответственность материнства.
Его вдруг осенило: он сделал неверный шаг, не принял условия игры всех населявших планету. Разве мог бы он любить мальчиков Чар больше, будь они его плотью и кровью? Весь животный мир был мудрее его.
— Да что же со мной, черт возьми, творится? — мрачно обращался он к своему отражению в зеркале в гостиничном номере. — Что… я был сумасшедшим все эти годы?
— Да, — отвечало зеркало. — Сумасшедшим, занимающимся саморазрушением, грозившим похоронить свою собственную жизнь в пепле.