— Здорово!
— На то он и алмаз, но главное не это. Алмазным порошком вы обрабатываете металл раз в двадцать быстрее, чем любым другим инструментом.
— Вот бы нам такого достать! — размечтался Мороз.
— А что, попросите у Фролова, новый порошок он вам не даст, а отработавший ему не жалко.
— Это идея! — обрадовался мой друг.
— Не слишком ли жирно? — я попробовал было осадить его.
— А что такого, сказал же Степан Аркадьевич — отработанный порошок могут дать, — парировал Мороз.
— Дать-то могут, но все равно неудобно. Мы им, наверное, и так надоели.
— Не волнуйся, я сам обо всем договорюсь.
Славка, видимо, твердо решил раздобыть алмазный порошок. Мне и самому было интересно с ним поработать. Ладно уж, пускай Мороз сам все устраивает.
Шлифовальщик выключил станок — деталь была готова. Можно было забирать ее и уходить, но мне хотелось попробовать поработать на станке. Разрешит ли Степан Аркадьевич?
— Трудно управлять вашим станком?
Я взялся за колесо и слегка тронул его. Оно повернулось.
— Что, хочется себя испытать? — рабочий первый раз улыбнулся.
— Честно говоря, хочется.
— Ну давай!
Степан Аркадьевич нашел ненужный брусок стали, положил его на электромагнитный стол.
— Что первым делом?
— Надо закрепить деталь.
— Правильно, закрепляйте.
Я включил электромагнит, потом нажал на черную кнопку, станок заработал. Взялся за ручки управления. Покрутил сначала одну — деталь подползла под самый шлифовальный круг, потом покрутил другую — брусок приподнялся и коснулся круга.
— Теперь плавненько проведите его по всей длине. — Степан Аркадьевич внимательно следил за моими движениями, чтобы в случае чего вовремя прийти на помощь.
Я вспомнил, как отец учил меня ездить на автомобиле — ровно, без рывков и шараханий. И здесь, наверное, то же самое. Нажал на колесо и начал вращать его, стараясь не менять усилия. Шлифовальный круг шипел, выбрасывая искры, но ровно шел по поверхности бруска. Обработав его, я отключил станок.
Славка выхватил еще горячую заготовку, придирчиво осмотрел ее.
— Слабак, сколько ям наделал!
Действительно, то, что мне казалось ровно отшлифованной поверхностью, было дорожкой со многими впадинами.
— Разреши, я посмотрю, — Степан Аркадьевич повертел в руках предмет моего труда.
— Очень неплохо для первого раза. Вы на кого учитесь?
— На слесарей механосборочных работ.
— Тогда тем более хорошо.
Мне стало приятно от этой похвалы. Я гордо посмотрел на Славку, дескать, знай наших!
— Дайте и мне попробовать, — «завелся» Мороз.
— Ладно уж, пойдем, времени нет.
Мы попрощались со шлифовщиком и снова вернулись к Фролову.
— Посмотри, Николай, — Славка протянул ему нашу плиту.
— Отлично. Теперь идите к свободным тискам и шлифуйте до зеркального блеска, а я пока сделаю недостающие детали.
Мы принялись работать напильниками, наждачной шкуркой. Трудились хотя и не умело, но напористо. Видя наше усердие, и Николай старался работать побыстрее.
К концу смены пресс-форма начала приобретать вполне законченный вид. Конечно, она была не так совершенна, как те, которые выпускал цех, но для кружка технического творчества этого было более чем достаточно.
С завода мы ушли с рабочими второй смены. Славка поехал к кинотеатру «Октябрь», а я домой. По мере того как автобус приближался к нашему району, радостное чувство усталости и удовлетворения сменялось тревогой. Сегодня я впервые не пошел в госпиталь. Завтра пойду обязательно. Как там мама?
Дверь открыл своим ключом, чтобы не беспокоить ее — вдруг спит. Но мама не спала. Она сидела за столом с опухшими от слез глазами и перебирала фотографии. На них был отец — молодой, красивый, в кожанке и почти всегда рядом с самолетами. Тягостная мысль выползла из подсознания. Я попытался отогнать ее, не вышло.
— Мам, как себя чувствуешь?
— Ничего, Боря. Хорошо. Ты проголодался?
— Есть малость.
Пока я ужинал, мама рассказала, что узнала в госпитале. Кризис в состоянии отца еще не миновал, со дня на день ему сделают операцию, которая все решит.
Чтобы отвлечь маму, я принялся рассказывать об училище, о нашем кружке, о том, как мы со Славкой поработали сегодня.
— Я очень рада, что тебе там понравилось, — вздохнула мама. — Отец тоже одобрил бы твое решение.
— Почему же ты сначала так боялась завода?
— Боялась, что ты у меня маленький, а ты уже вон какой самостоятельный.