Услышанное было для нас новостью. Рембрандт и Ван-Дейк — граверы, чем-то близкие Саше Цаплину. Как ни крути — коллеги. Конечно, разной квалификации, но все равно коллеги. Я с уважением посмотрел на Цаплина. Никогда не думал, что здесь, на заводе имени Козицкого, встречу рабочего с коллекцией гравюр великих мастеров прошлого, да еще претендующего на какую-то общность с ними.
— Саша, зачем тебе этот альбом, собираешь, что ли, открытки?
— Это мой «молитвенник». Смотрю в него, стараюсь понять приемы работы художников, как думали они, как понимали природу вещей. Учусь уму-разуму.
— Для чего тебе это, вроде ты картин не делаешь?
— Не скажи.
Саша достал из верстака чеканку — лист красной меди. Мы со Славкой так и ахнули — по ночному небу летела от звезды к звезде грациозная русалка в космическом шлеме.
— Шикарно, — Славка так и впился в картину.
Мне тоже хотелось бы повесить у себя дома такую.
— Начальство не ругает? — спросил Славка, имея в виду, что чеканить такие вещи на заводе не очень-то позволят.
— Во-первых, делаю я это после смены. Во-вторых, серьезная работа нужна для повышения квалификации. Вы что думаете, я здесь только буквочки по трафарету набиваю? Работа у меня серьезная. Например, пишу на пресс-форме «Радуга». Сделано в СССР». Дело, казалось бы, пустячное. А если вдуматься? Газета выходит тиражом в миллион экземпляров. Живет она один день. На следующий ее читать никто не станет, кульков понаделают, это в лучшем случае. Мою надпись выбьют тоже на миллионе телевизоров, и будут они стоять перед глазами людей лет десять. Значит, надо так ее сделать, чтобы радовала глаз, была изящной, красивой, как эта русалка, и в то же время солидной, авторитетной. Сами буквы должны говорить покупателю — перед вами добротная вещь. Тут, прежде чем возьмешься за инструмент, голову поломать нужно, пофантазировать.
Бывает, бьешься, бьешься — ничего не выходит. Откроешь альбом, успокоишься, вглядишься в старинные гравюры — приходят мысли, идеи. Нет, не ругают меня за это дело, — Саша спрятал «Русалку».
Он снова взялся за работу, которую было прервал.
— Что это у тебя, Саша? — я взял с верстака коробчатые очки, необычной формы. Надел, и тотчас стало больно глазам, все расплылось, словно цех погрузился под воду.
— Бинокулярные очки. Их надо подводить поближе к предмету. Ты нагнись.
Я нагнулся над обрывком газеты. Буквы сразу вспучились, стали большие, как на праздничном транспаранте. Гладкая бумага оказалась рыхлой, как рогожа, — отлично усиливают! — Я поднес к бинокулярным очкам брусок металла с цаплинской гравировкой. Раньше она выглядела четкой и геометрически правильной, и только теперь я увидел множество неровностей и микроскопических заусениц металла.
— Замечательная вещь, — я протянул очки Славке, ему тоже захотелось посмотреть их.
— Не зря же названы бинокулярными, все видно, как в бинокль. — Славка с интересом рассматривал свои ногти, — надо же, как у медведя!
— Саша, — я приступил к самому важному для нас вопросу, — как ты считаешь, если такую надпись выбить на лицевой панели прибора, будет красиво?
Я протянул Цаплину эскиз пеленгатора. Гравер бросил лишь один беглый взгляд и категорично ответил:
— Вульгарно.
— Что?! — Славка даже снял бинокулярные очки.
— Я говорю, безграмотно с точки зрения технической эстетики.
— Почему?
— Надпись у вас «рассыпная», ничем логически не связана, эмблема тускла, неинтересна.
Я ожидал похвалы, а не такой уничтожающей оценки нашей идеи. Славка так весь и вскипел, но, к счастью, помалкивал. Да, видно, художественного вкуса нам не хватало.
— Саша, а ты не поможешь нам сделать клеймо как полагается?
Гравер взял карандаш, быстро и точно перестроил весь фирменный знак.
— Теперь другое дело. Видите, текст тот же, а картинка другая.
— А как бы его, того, на металл? — Мороз постукал по тому месту, где на нашей пресс-форме должна была лечь надпись, увековечивающая имя изобретателей и название прибора.
— Некогда, ребята. Эмблему я вам сделаю, а шрифт давайте нарезайте сами.
Такого оборота мы не ожидали и поэтому огорчились.
— Не расстраивайтесь. Ничего особенно трудного здесь нет, техника поможет, — Саша указал на гравировальный станок. — Идемте, проинструктирую.
Мы со Славкой уже были готовы отказаться от своей затеи. В конце концов фирменный знак можно было нанести на пеленгатор краской. Вид был бы не тот, но зато удалось бы сэкономить время. Все же мы послушно пошли к гравировальному станку.