O.M. Я думаю, что это ублюдочное слово. Я думаю, что оно путает нас; потому что, как
правило, оно употребляется для обозначения привычек и побуждений, имеющих
дальним своим источником мысль, и время от времени нарушает это правило и
употребляется для обозначения привычек, которые тяжело назвать имеющими
источниками мысль.
Y.M. Приведите пример.
O.M. Когда человек одевает штаны, он всегда первой просовывает одну и ту же ногу—и
никогда другую. В этом нет никакого преимущества и здравого смысла. Все мужчины
это делают, хотя ни один из них не додумался до этого или перенял это в силу какой-то
цели, так мне представляется. Но это привычка, которая передается, и, наверное,
продолжит передаваться.
Y.M. Вы можете доказать, что эта привычка существует?
O.M. Ты сам можешь это доказать, если сомневаешься. Отведи мужчину в магазин
одежды и дай ему надеть дюжину пар брюк, и ты убедишься.
Y.M. Иллюстрация с коровами не--
O.M. Недостаточно наглядно показывает, что умственная машина дурацкого животного
такая же, как и у человека и у обеих процесс рассуждения одинаков? Я приведу
примеры. Если ты вручишь мистеру Эдисону коробку, которая неожиданно распахнется
каким-то скрытым механизмом, он сделает вывод о пружине, начнет охотиться за ней и
найдет ее. У моего дядюшки была старая лошадь, которая имела обыкновение трусить
в амбал, где хранились початки кукурузы нечестно поедать их. Мне самому за это
доставалось, потому что он думал, что это я забыл пораскинуть мозгами и в который
уже раз не вставил деревяный колышек, держащий дверь закрытой. Эти постоянные
наказания утомили меня; они также заставили меня предположить существование
злоумышленника; так что я спрятался и стал наблюдать за дверью. Мне не пришлось
ждать долго, так как вскоре притрусила лошадь, зубами вынула колышек, и открыла
дверь. Никто не научил ее этому; она наблюдала—и додумалась до этого сама. Процесс
ее мышления не отличался от процесса Эдисона; он сложил два и два вместе и сделал
вывод—и этот старый конь тоже; но я заставил его попотеть.
Y.M. Да, это было похоже на мысль. Но все же не такая замысловатая. Излагайте
дальше.
O.M. Предложим, что мистер Эдисон наслаждался чьим-то гостепреимством в их доме.
Затем один день он наносит им визит, а дом пустой. Он делает вывод, что его охозяин
съехал. Некоторое время спустя, в другом городе, он видит, как этот человек входит в
дом; он заключает, что это его новое жилище, и следует за ним, чтобы навести
справки. А вот как натуралист описал свой случай с чайкой. Рыбацкий поселок в
Шотландии, где в чайках души не чаяли. Одна из чаек прилетела в крестьянский дом; ее накормили; прилетела на следующий день, и ей снова не отказали; на следующий
раз зашла в дом и ела со всей семьей; и затем почти ежедневно повторяла свои
визиты. Но один раз чайка отсутствовала в деревне несколько дней, а когда вернулась, дом оказался пустым. Хозяева переехали в новый дом в трех милях от своего прежнего
жилища. Через несколько месяцев чайка повстречала главу семьи на улице, проводила
его до дома, вшла внутрь без оправданий и извинений, и снова стала частым гостем.
Умом чайки не блещут, но у этой была память и умственные способности, которые она
применила вполне по Эдисонски.
Y.M. Но она не была Эдисоном и никогда бы не развилась до его уровня.
O.M. Возможно что нет. А ты?
Y.M. Это не имеет значения. Продолжайте.
O.M. Если бы Эдисон попал в беду и какой-то незнакомец выручил бы его из нее, а на
следующий день Эдисон опять наступил бы на те же грабли, он бы рассудил, как ему
поступить, знай он адрес этого незнакомца. А вот происшествие с птицей и
незнакомцем, рассказанное натуралистом. Англичанин увидел, как птица летает над
головой его пса в его землях и издает протяжные крики. Он пошел туда проверить.
Оказалось, что у собаки во рту был птенец, которым она не успела полакомиться.
Джентльмен вызволил птицу и увел своего пса. На следуюющее утро спозаранку птица
прилетела к этому джентельмену, который отдыхал на веранде, и своими маневрами
показывала ему, чтобы он последовал за ней—летя немного в отдалении от него и
дожидаясь, пока он не нагонит ее, держась ветреной стороны. Он бежал за ней 400
ярдов. Та же собака опять стала злоумышленницей; она снова поймала ее птенца, и
снова осталась ни с чем. Матерь-птица все рассудила правильно: так как незнакомец
уже выручил ее, она сделала вывод, что он снова поступить так же; она знала, где