«Фетиш какой-то», — улыбнулась она своему открытию.
Его губы. Она на секунду задумалась, любуясь красиво очерченными губами.
«Уголки рта приподняты вверх – это говорит о том, что человек, хочет всем нравиться, но внутренне не уверен в себе и нуждается в поддержке и одобрении. От чего и пытается скрыть свои истинные чувства и мысли под черной мантией и гадким характером», — подытожила она пришедшее на ум описание характера человека по форме губ, которое она вычитала в каком-то магловском журнале.
Ее внимание опять привлекли глубокие раны на спине. Она тщательно осмотрела их и, отбросив чувство жалости, попыталась понять, что же произошло.
Нат осторожно, чтобы не разбудить спящего профессора, провела пальцами над первым порезом. Он был расположен посередине спины.
«Почему он первый?» — задала она себе мысленно вопрос.
«Судя по тому, что мантия не повреждена, он ходил в место хорошо ему знакомое. Так как он снял мантию, значит он скорее всего ходил на встречу. Видимо, в доме есть прислуга».
«Поясни», — спорил с ней внутренний голос, который никогда ее особо не щадил. Особенно, когда для этого был такой шикарный повод…
«Ну, вот подумай, в школе он ходит в мантии. Эта та часть гардероба, которую необязательно снимать. Если его об этом попросил хозяин дома, то зачем он повернулся к нему спиной. Ведь такая просьба, скорее всего, насторожит любого, а уж тем более такого параноика, как Снейп. Значит мантию забрал дворецкий, скорее всего по просьбе хозяина».
Она задумалась на секунду, взвешивая все за и против.
«Ну, допустим», — согласилось Альтер эго.
«Он зашел в гостиную. Сначала они, скорее всего, просто беседовали. Снейп отворачивается на мгновение и… первый удар».
Нат закрыла глаза, и провела ладонью над тем шрамом, который обозначила, как первый. Вот она представила волшебную палочку в своей руке, из которой вырывается серебряное тело хлыста. Он со свистом соприкасается с тканью сюртука, разрывая его, как и находящуюся под ним рубашку, а затем нежную кожу. Достаточно глубоко, чтобы причинить невыносимую боль. Крик. Он устоял, но уже не повернулся к хозяину, скорее всего он не мог».
«Причина?» — сразу отпарировал внутренний голос.
«Причина»? — она задумалась на секунду.
«Хорошо, не останавливайся, причины потом. Дальше».
Она представила, как хлыст снова взвивается в воздухе очерчивая полукруг, и с силой обрушивается на профессора. Сдавленный стон-рык. Словно загнанный в смертельную ловушку зверь.
«Почему сдавленный?»
«Смотри – эти два пореза находятся приблизительно в одном месте и нанесены под одним углом. А следующий порез, — она практически коснулась уродливой дуги уже успевшей покрыться новой розовой кожей, — выглядит страшнее и глубже остальных, и нанесен под углом, задев по касательной первые два».
«Обоснуй», — не унимался внутренний голос.
«Нанесен под другим углом, с гораздо большей силой. Он – третий. После второго удара Снейп упал на колени, но при этом смог немного заглушить свой собственный крик. Хозяину это не понравилось. И он решил наказать гордеца».
Она на минуту представила, как гримаса злости пробежала по лицу бьющего человека. Занесенная рука напряглась, вкладывая всю ярость в движение хлыста. Он с силой рассек уже практически обнаженную спину до самых костей. Крик. Хозяин удовлетворен.
«Зачем четвертый удар, если хозяин удовлетворен?»
«Думаю, это урок. Если бы он ударил также сильно, то изрядно попортил бы нашего профессора. А судя по тому, что удар был нанесен с меньшей жестокостью, он скорее всего показательный».
«Хорошо, вопрос на засыпку, — не унималось Альтер эго, — удар в грудь. Не забыла, как вправляла ему плечо?»
Нат на минуту задумалась, пытаясь представить себе зачем понадобилось бить еще и в грудь и так униженного человека.
То, что это было наказание, не вызывало у нее сомнений. Все удары нанесены по спине. Если бы Снейп планировал как-то защищаться, он бы непременно попытался развернуться к обидчику лицом, чтобы попробовать защищаться руками или даже обезоружить нападавшего. Наш профессор хоть на вид и худоват, но видно, что очень силен.
«Да, грудь», — опять начала рассуждать Нат, — после наказания он повернулся к Хозяину, который направил ему в грудь палочку, чтобы просто причинить боль. Заклятие, судя по всему не очень сильное. Ну, да выбило сустав, оставило синяк с блюдце, но разрушительной силы никакой, по сравнению с последствиями ударов кнутом».
Нат снова задумалась, пытаясь понять, для чего был нужен этот удар. Она закрыла глаза. Вот она стоит напротив Снейпа с палочкой в руке. Направляет удар ему в грудь и…
«И он падает… » — осенило ее. Удар не ради удара, удар ради боли, которую испытает жертва, которая упадет на то месиво, из ошметков кожи, которое раньше было его спиной».
Нат была довольна собой. Она всегда была другой. Наверное, она вызывала страх у окружающих. Как и профессор, который спал сейчас на диване под действием сильного обезболивающего заклинания, все равно постанывая во сне. И по лицу его пробегала судорога от недавно испытанной боли.
— Это ничего, что тебя не понимают, — вспомнила она слова своего учителя, — не каждому дан такой дар или проклятье примерить на себя эмоции другого человека, даже пугающе отвратительные.
— Скорее проклятие, — слегка улыбнувшись, она подняла на него глаза.
Они прогуливались по парку, после осмотра места преступления, на которое он взял ее под свою ответственность. Очередная жертва очередного маньяка. Светило солнце, пели птицы и было вокруг такое ощущение защищенности и комфорта. Несмотря на увиденное, она была в порядке.
— Ты понимаешь, те улики… ты нашла их потому что ты так живо можешь шаг за шагом идти не просто по его следам и анализировать действия, ты становишься им на время. Думаешь, как он. Подмечаешь, то, что подмечал он.
Нат улыбалась ему. Ей были приятны его слова, она ценила его мнение. Хотя уже давно не прислушивалась ни к чьему, кроме своего. Она все о себе знала, по крайней мере то, что ей было по-настоящему важно. Они все шли по заросшей травой тропинке, которую так заботливо скрывали сосны создавая ощущение уединения.
От нахлынувших воспоминаний Нат расслабилась и вдруг осознала, что хочет спать. Она села в кресло, расположенное рядом с диваном, на котором спал ее пациент. Так как они находились в подземелье, она не могла определить сколько сейчас времени, и стала искать глазами часы. Они висели на стене над входом и показывали… О, Мерлин, четыре тридцать утра. Поразмыслив, что дорогу в свою спальню, скорее всего, ей придется искать не меньше часа, а веки предательски налились тяжестью, она решила спать здесь. Кресло, конечно, не лучшее место для сладкого сна. Но за неимением, как говорится… Воспользоваться его спальней она не решилась – проклянет. Да и поступок этот был, даже для нее, до одури бестактным. Заклятием она превратила кресло в небольшую кушетку и, пытаясь принять более или менее удобную для сна позу, скользнула в теплые объятия Морфея.
Утром, открыв глаза, она увидела профессора, который вполне уверенно сидел на том же диване, на котором она его оставила вчера, и изучающе смотрел на нее.
— Доброе утро, — сонно пробормотала она, попытаясь выглядеть дружелюбной.
Хотя не знала точно, запрет на разговоры все еще действовал или с восходом солнца профессор превратился в человека, а то рычащее животное поглотила ночь?
— Что вы до сих пор здесь делаете, мисс Валентайн? — спросил он с раздражением.
«А, нет, не поглотило», — слегка расстроилась она, но вслух произносить не стала.