«Черт возьми».
Снейп нервно сглотнул желание, которое подчиняясь первобытным инстинктам подкатило к горлу и запульсировало в груди. К фестралу в задницу такие проверки. Он опустил руки и отпрянул назад, чувствуя, что попал в собственную ловушку. От необходимости что-то объяснять, его избавила, слава Мерлину, Минерва. Так рад ее видеть он не был ещё никогда.
— А, вот ты где. Северус, директор ищет тебя, — она перевела взгляд в сторону и заметила все еще стоящую впотьмах Натали.
— И Вас, кстати, тоже, — она на секунду остановилась, всматриваясь в ее бледное лицо.
— О, моя дорогая, вам плохо? — участливо поинтересовалась она.
— Нет, все в порядке, просто голова закружилась, — Натали сказала это почти спокойно, словно минуту назад ничего не произошло.
Северус, как нахулиганивший ребенок, не смог заставить себя поднять на нее глаза. А собственно, чего он еще ожидал?
— Голова закружилась? Это не очень хорошо, обязательно обратитесь к мадам Помфри, — назидательно, как может только профессор Макгонагал, порекомендовала она.
— Я думаю, все обойдется. Видимо, просто переутомление.
Нат вышла на свет и слегка улыбнулась, как подтверждение того, что волноваться не о чем.
— Ну, если все в порядке, нас ждут на совещании — подытожила Минерва, продолжив движение. — Вы же туда направляетесь?
Совещание, черт. У Северуса внутри закипело раздражение, вытеснившее все остальные мысли. Как он не любил планерки у директора. Целую вечность ему приходилось слушать бесконечные разговоры об улучшении учебного процесса и прочей ерунде. Если по молодости Снейп воспринимал все эти прения, как путь решения проблемных вопросов, то сейчас воспринимал, как неизбежное зло, с которым можно только смириться. Этакий неприятный бонус к его работе. В течение всего совещания он обычно сидел в самом дальнем и темном углу кабинета, погруженный в свои мысли. В ожидании благословенной фразы директора:
«Вопросы у кого-нибудь есть?»
Это был сигнал к началу освободительного движения.
В этот раз все было ровным счетом так же. Дамблдор объявил о некоторых корректировках, предложенных министерством магии в учебный план школы. Его коллеги начали активное обсуждение, что позволило ему понаблюдать за Нат. Она сидела в противоположном углу кабинета, закутавшись в собственные мысли и даже не делала, как обычно, вид, что внимательно слушает.
«Интересно, о чем она думает?»
«О да, действительно, о чем она еще может думать, как ни о твоей идиотской выходке? Черт возьми, откуда такое глупое ребячество? Ведь ты был практически уверен в том, как она отреагирует. Северус, зачем? И, да, она заметила твою бесславную капитуляцию», — тут же взвился внутренний голос.
Он не мог не думать о том, что обидел ее. Нат должна сейчас не просто обижаться на него, она должна его бояться.
Бояться. Обычно ему нравилось, вызывать подобные чувства у окружающих, но не в этот раз. Он не мог избавиться от ощущения грязи от своего поступка. И до неприличия хотелось сейчас ее обнять. Да чего уж, ее просто до неприличия хотелось. Хотелось ласками вымаливать прощение за свою медвежью утонченность. Увезти на край земли, и спрятав только для себя, до изнеможения вылюбливать каждый сантиметр ее пахнущего цветами тела.
«Мантикора раздери, и вроде не весна, чего ж так штырит-то?»
Погруженный в размышления, он не заметил, как все засуетились и стали вставать со своих мест. Снейп тоже с облегчением ощутил свободу от своих устремившихся куда-то не в то русло мыслей. Все еще сидя в кресле, он ждал, когда остальные выйдут, чтобы незамеченным скрыться в своих подземельях. Краем глаза он наблюдал за Нат. Она, видимо, выжидала по той же причине. Может быть, это и к лучшему? Уж слишком много места она начала занимать в его мыслях. Он не мог ей этого позволить. Пусть Дамблдор сам разбирается с ней или найдет ей другого няньку.
Но неприятное послевкусие от собственной бестактности не оставляло его, и Северус все же решил извиниться. И, вообще, разругаться мы всегда успеем. Он все еще не понимал в чем суть просьбы Альбуса, так что бесповоротно сжигать мосты было бы по меньшей мере не благоразумно. Он заметил, что кабинет опустел и Нат, порывисто встав, направилась к двери.
— Постойте… — начал он немного нервно.
Она обернулась.
— Пожалуйста, — стихая, он подошел к ней, но не очень близко, помня про ее личное пространство и о том, что он хочет извиниться, а не напугать ее еще больше.
Прежде, чем он смог выдавить из себя что-то членораздельное, Нат подошла к нему ближе и, как ему показалось, изучающе, будто увидела его лицо в первый раз, посмотрела. Начала она очень тихо, не глядя ему в глаза:
— И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа…
Когда музыка стихов смолкла, она провела кончиками пальцев ото лба по носу к губам, оставляя на коже ощущение сладкой боли. Он смотрел на нее не в силах пошевелиться, а когда Натали закончила, то спокойно посмотрела ему в глаза, и он понял, что она все уже сказала.
— Если вы хотите что-то со мной обсудить, имя автора будет паролем к двери. Всего хорошего.
И она вышла из учительской, оставив на его губах послевкусие от прикосновения. Опять взбаламутив его мысли, которые путем неимоверных усилий пришли в норму.
— В душ…
Позже
В голове все еще вертелись слова стихотворения – загадки, которое она ему оставила. Он его точно не слышал. Да и язык, на котором она произнесла их, был ему не знаком. Славянские корни, похож на болгарский. Он одно время был дружен с Игорем Каркаровым и часто слышал его, но это было не то. Странная магия, он понимал смысл сказанного на неизвестном ему языке. Было бы интересно узнать, как она это сделала. Может быть это ее собственное заклинание? Он усмехнулся своим мыслям:
«Ну надо же, пару часов назад собирался отказаться от задания Альбуса, а теперь, как маньяк, в нетерпении, ищешь ответ на ее загадку».
Северусу было интересно, что случалось с ним не так часто в последнее время. Его жизнь была однообразной, ничего непредсказуемого. Даже то, что он постоянно ею рисковал выработало в нем ощущение, что это просто неизбежное зло, некий побочный эффект. Работа учителя тоже не выходила за рамки обыденности. За многие годы преподавания он приобрел такую стойкую славу «ужаса подземелий», что непредсказуемые ситуации случались на его уроках только от сильного волнения некоторых особенно слабонервных индивидуумов или от нахлынувшего на профессора «вдохновения», от которого кровь у учеников стыла в жилах особенно художественно. Ну и, конечно, подпольный клуб по интересам – «очумелые сердца» с партийным вдохновителем Альбусом Дамблдором. А тут головоломка.
«Брошу все чуть позже», — ему нравилось искать решение, от которого не зависели чьи-то жизни. Работа мысли возбуждала однозначно. И, как хочет Альбус, ему удастся узнать о ней больше. Вроде, как и овцы сыты и волки делом заняты или как там? Не только же для того, чтобы он смог принести свои извинения, она дала ему шанс? Он взглянул на часы. Через десять минут у него должен был начаться урок. После он решил продолжить свои поиски истины и начать с кабинета директора. Конечно, можно было навести о ней справки в ее школе, но это заняло бы куда больше времени. И вообще, пользуясь случаем, он хотел еще раз поднять тему мисс Валентайн, а именно вопрос ЗАЧЕМ?