Испуганное выражение на его лице сменилось самым решительным. Для пухловатых черт подобные перемены, если и выглядели комично, такими отнюдь не являлись. Всё ещё не одетый и не умытый, он поднялся из-за стола и вновь направился в кладовую. На полпути, правда, остановился. Дело было не столь просто, как могло показаться на первый взгляд.
- Надо подготовиться, - рассуждал он сам с собой, присев в коридоре на сундук, в котором лежали мамины платья и отцовские брюки. Брюки были ему малы, но он их не выбрасывал. Равно, как и платья. Кто знает, когда и что может пригодиться. - Да, надо подготовиться... Ведь и цапнуть могут.
Так Тойво сидел какое-то время, обдумывая дальнейшие действия. И некий план начал составляться в его не лишённой здравой предприимчивости голове. Перво-наперво он всё же умылся и оделся. Подойдя к отпалерованному до блеска медному блюду, подвешенному в прихожей, собрался расчесать то немногое из волос, что ещё имелось. Протянул руку к настенной полочке. Но вместо костяного гребешка пальцы ухватили лишь воздух.
- Не может быть, - прошептал Тойво.
Он посмотрел на пустую полочку, заглянул под шкаф и под скамейку, на которую садился, одевая и снимая обувку. Заглянул даже в башмаки, аккуратно выставленные рядком вдоль стены. Гребешка нигде не было.
Кое-как пригладив волосы рукой, Тойво спешно вышел из дому.
Снаружи жильё его утопало в зелени. Холм, в котором он обитал, покрывал густой покров травы. Под низкими окнами были устроены цветники с ромашками и вьюнками, что оплетали окна на подобии живых занавесей. Слева от входной двери помещалась скамейка, на которой он любил сидеть вечерами, попивая чай и наблюдая за тем, как солнце опускается за дальний лес. Скамейка несколько скособочилась и требовала ремонта, а цветники нуждались в прополке, но сейчас эти заботы сделались не самыми насущными.
Надев всегдашнюю свою соломенную шляпу, придерживая её при налетающих порывах ветерка и напротив, снимая, дабы поздороваться с каждым встречным (а заодно перебросится парой слов), тогит направился к окраине их селения, где располагалась кузница старика Лемеха и двух его дюжих сыновей.
Назад Тойво возвращался тем же путём, всё также придерживая шляпу от ветра и снимая её при встречах. Разница была лишь в том, что другая его рука при этом не пустовала. В ней он нёс свёрток с покупкой, приобретённой в скобяной лавке при кузнеце.
Сырная голова, насколько помнил Тойво, пока ещё лежала в кладовой на отведённом ей месте.
Он разделся и, бросив взгляд на пустую полочку возле зеркала, прошёл на кухню. Здесь тогит приготовил себе лёгкий перекус и заварил травяной чай. Прихлёбывая из кружки, он обдумывал заключительную часть своего плана.
- Если и не поможет, - сказал он, - можно зайти к Сену Мурфу и взять отравы. У него всегда есть запас этой дряни. Придётся заплатить... Авось, и не придётся.
Рассиживаться было некогда, сегодня он ещё хотел поработать в огороде. Осенняя ярмарка, что устраивалась на окраине Большелога каждую осень, начиналась всего через неделю. Так что, прихватив давешний свёрток, Тойво направился в кладовую. Незваных постояльцев в своём доме он привечать был не намерен. Тем более столь вороватых.
Почему-то в кладовую он вошёл с опаской, будто и не находился в собственном доме. Сперва приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Горшка с маслом как не было, так и не появилось, на что Тойво в душе всё же надеялся. Взгляд его скользнул по другим полкам. Света из коридора доходило не так, чтобы много, но достаточно, чтобы обнаружились очередные пропажи.
Большой сырный круг, купленный им за немалые деньги, от которого он успел отрезать всего пару кусочков, исчез. Весь, целиком и полностью. И это за то недолгое время, пока он прогуливался! На полке остались лишь крошки, разбросанные вдоль тянущейся в пыли дорожки из крохотных следов.
- Да меня так скоро по миру пустят, - простонал тогит. - Как же они умудрились и его стащить? Это же лопнуть можно, если столько жрать!
У дальней стены, подвешенный к балке потолка, висел копчёный свиной окорок, что он вчера ел на ужин, а сегодня утром на завтрак. По надобности аккуратно отрезал кусочки... Сейчас же нижняя часть окорока была изодрана. Приглядевшись, Тойво различил на ней следы когтей и даже укусов, в местах, где от общей тушки были выдраны клочья мяса.
- Чтоб вам провалиться! - взревел тогит. Кулаки его гневно сжались, на щеках выступили красные пятна. - Ну, я вам...
Присев на корточки, он стал развязывать принесённый свёрток. От спешки и негодования пальцы плохо слушались. Но вот, наконец, готово. Дальше Тойво действовал уже осторожнее. Спешка тут могла быть чревата.
Из свёртка он достал и выложил на пол кладовой три мышеловки с тугими железными пружинами и тяжёлой защёлкой. Он специально взял самые большие, чтобы уж наверняка.
- Будет вам угощение, - прошептал тогит себе под нос.
В качестве приманки он рассчитывал положить сыр. А что теперь?
Недолго думая, Тойво пальцами оторвал от окорока кусочки мяса, закрепил их на защёлках и взвёл пружины. Одну мышеловку он поставил у дальней стены, одну посередине и последнюю у двери. Из кладовой он выходил спиной вперёд, неся в руках прихваченный от греха подальше окорок.
- Вот теперь извольте угощаться, - сказал тогит полутёмным углам, словно его там кто-то мог слышать.
Весьма довольный собой Тойво отправился на кухню пристраивать остатки провизии. Мысль о том, что устанавливая ловушки, никаких нор в своей кладовой он не обнаружил, шевельнулась в его сознании. Но лишь шевельнулась. Дверь всё время оставалась плотно закрытой, а значит нора - или даже норы - где-то всё же должны были быть. Иначе его припасам деваться было попросту некуда.