Начало осени - трудовая пора.
Тойво трудился на своём поле. Поле это представляло собой часть общего поля, отграниченное небольшими колеями с проточной водой. Земля здесь была жирна, плодородная. И бобы вымахали выше его роста - только успевай ставить подборки. Стручки длиной больше ладони. Бобы в них тёмно-синие, мясистые. Этот сорт - "Агатовый Дар" - культивировал ещё его отец, а до него - дед. И он пользовался заслуженным спросом, как в самих Дубках, так и за их пределами.
Весь урожай уже был собран, стручки высушены и вышелушены, а бобы увязаны в мешки. Работники, которых он нанимал для сбора, отпущены по домам. Но среди стеблей ещё встречались пропущенные стручки. В дни, что оставались до ярмарки, Тойво хотел добрать остатки. Больше для порядку, чем какой-то необходимости.
Он собирал стручки, топая по полю в огромных сапогах. Руки работали сами по себе, привычные к подобному труду. Руки были заняты и спокойны, а вот в мыслях покоя не было.
Любые пропажи неприятны сами по себе. Но ещё более неприятно то, что они вносили сумятицу в привычное течение жизни. А уж если в жизни нет покоя, то что это за жизнь? В среде тогитов превыше всего ценился именно покой. Когда дни следуют за днями в затвержённом порядке, и ничто не выбивается из него. И по этому порядку дню надлежало начинаться с завтрака, помимо прочего включающего в себя бутерброд с маслом.
А то, как бывает. Случится что-нибудь мелкое и вроде бы незначительное - плюнуть и забыть. А потом потянется большее. И не успеешь оглянуться, а у тебя в доме уже жить стало не в радость. Никакого уюта - одни неурядицы. То одного нет, то другого недостача. Недоедание. Волнение.
Нет. Нет. Нет.
Этого допускать нельзя. С этим следовало что-то делать. И он предпринял должные усилия, чтобы всё вернулось в привычное русло.
- Не хотел я такого, но да сами напросились.
Никогда у них не водилось мышей. И тут - на тебе. И такие прожорливые. Верно говорят, что к холодам они перебираются ближе к теплу. Ну - нет, ничего у них не выйдет.
- Это ещё хорошо, что я мышей не боюсь. Да и крыс тоже, - рассуждал Тойво, пока пальцы выискивали одинокие стручки и сбрасывали их в висящую за плечами корзину. - А ведь есть такие, которые и в обморок падают, при одном только виде... Особенное из женщин.
Это мимолётное замечание переключила его размышления на новую тему. Волнительную, тягостную для него и всё же неотступную.
Если бы, к примеру, он был женат и это его жена обнаружила пропажу и, может, даже увидела утаскивающую кусок грудинки бестию - ох и поднялся бы крик-вопль! Устроили бы ему выволочку за то, что не уследил и развёл в доме хвостатых ворюг.
Тойво улыбнулся своим мыслям. И даже чуть поморщился, будто его в самом деле только что костерили почём зря.
Если бы он был женат...
А ведь он думал об этом. Да только всё думами и ограничивалось. И ведь - Роза Мортон, старшая дочка соседа Дуга Мортона, что живёт по правой стороне, всегда улыбается ему при встречи. Очень по-доброму. Один раз даже приходила одолжить скалку - дескать, собрались они пироги с матушкой стряпать, а скалку свою найти не могут, а тесто уж подошло. Потом приходила возвращать. Ещё что-то ему рассказывала, а он её даже чаем не угостил. Дубина. Стоял и слушал у порога, как чучело. А у самого язык словно онемел.
Конечно, можно бы самому зайти к ним... Зачем? Ну, тоже спросить скалку. Он ведь умеет пироги печь. Нет - тут сразу всё понятно... Тойво остановился, отрешённо глядя в пустоту. И тут широко улыбнулся. Ярмарка ведь скоро! А на ярмарке будут не только купли-продажи, но и веселье. Танцы. И это ли не повод... Но он совсем не умеет танцевать. Лишь топчется, как медведь. Только все ноги отдавит... Впрочем, не обязательно именно танцевать, можно и просто погулять - поглядеть, что к чему. А поглядеть будет на что.
- Да, - сказал Тойво, возобновляя своё неспешное продвижение среди увядающих плетей, подвязанных к высоким стойкам, давя сапогами сухие комья земли. - Вот и приглашу. И подарю что-нибудь на память, какую-безделушку. Женщины это любят - прям как сороки.
Но что-то ему подсказывало, что не пригласит и не подарит. В последний момент обязательно что-нибудь сорвётся. Или он не найдёт подходящих слов. Не сдюжит. Или ещё что-нибудь стрясётся.
- А, может, и сдюжу. И приглашу.
Впрочем, до ярмарки ещё нужно было дожить. И прежде разобраться с текущими делами, к которым добавились совсем нежданные.
Два дня он проверял мышеловки. Сперва осторожно приоткрывал дверь в кладовую, светил свечой, приглядывался, а уж потом входил смелее. Мышеловки оставались пусты. И ничто более не пропадало.
- Испугались, - говорил тогит громко на всю кладовую. - Вот я вам.
Он уже начал успокаиваться и даже жалеть, что спустил деньки попусту. Конечно, и сам бы со всем справился. Ну, да что уж. Главное, к зиме дом будет готов, и все заготовки будут храниться в целости и сохранности.
Но радость его была преждевременной.
На следующее утро, выйдя из спальни, почёсываясь и позёвывая, Тойво остановился на пол шаге. Что-то было не так. Сперва он внутренне почувствовал, ещё не поняв, что это.
Дверь в кладовую была приоткрыта. А ведь он хорошо помнил, что закрывал её накануне... Уже предчувствуя неладное, Тойво прошёл в конец коридора. Замер на миг у порога кладовой и резко раскрыл дверь во всю ширину. Что он собирался увидеть, он сам не знал. Но в любом случае, ничего примечательного не увидел. Мышеловки всё также оставались пусты. Новых пропаж на полках на первый взгляд вроде бы тоже не замечалось.
На этих полках нет... Тогит медленно поднёс ладонь к губам.