Картина вырисовывалась неприглядная, но привычная: естественно, маги считали себя высшей расой, а остальных грязью, и поступали соответственно. Брока такое не устраивало, но предпринять что-либо он банально не успел — начался форменный дурдом.
Отказаться было невозможно: как смутно припомнила Петунья, юный маг обязан был отучиться положенный минимум, иначе нарушителя ждали неприятности. Брок поскрипел зубами, но согласился слегка изменить планы.
Ответ удалось послать быстро: Брок поймал очередную летунью, примотал к ней конверт и пустил в свободный полет, увернувшись от негодования, выраженного совой физически. Казалось бы, все закончилось, он уже запланировал с тетей поход за покупками, как начался форменный идиотизм.
Сначала в полночь, в ливень, некто нанес им визит. Кто это был и остался ли он жив-здоров после горячего приветствия, Брока не волновало. Ему хватило приезда полиции и дифирамбов в адрес полечившего нервы стаканом виски Вернона, который, по словам Брока, оказался мужиком со стальными яйцами, встретившим неведомого агрессора шквальным огнем. Вернон только покосился на племянника и согласно выпятил грудь. Полицейские поудивлялись, полюбовались перекошенной дверью, вытоптанным палисадником и уехали восвояси, едва не убившись об соседку, висящую на заборе, и стадо шныряющих вокруг котов. Брок, расчетливо взявший пробу из обнаруженного кровяного пятна, довольно щурил подслеповатые глазки.
Следующий визит тоже принес массу впечатлений: еле отошедшая от нервотрепки Петунья открыла дверь и едва не скончалась от инфаркта: тощий высоченный глист в давно вышедшем из моды костюме брезгливо, как король на помойке, отодвинул ее и тут же принялся катить бочку на Брока, оказавшегося виноватым во всем, начиная с рождения.
Брок постоял, послушал вопли господина мага, которому, судя по виду и характеру, моча ударила в голову вместе с чугунным горшком, и почувствовал, что начинает медленно, но верно закипать. Он еще не видел Магического мира, а уже появилось желание посетить его в обнимку с крупнокалиберным пулеметом, ну или огнеметом, на худой конец.
Мага несло. Рот не закрывался, отборные помои лились на Брока, Петунью, все вокруг. Впрочем, это Брок мог стерпеть, и не такие козлы в жизни встречались, но тут маг протянул тощую лапу, усеянную ожогами и пятнами, и в дело вступили рефлексы.
Конечность мага захлестнула петля из толстой рояльной струны с удобной деревянной рукояткой на конце. Под колено вонзился носок грубого ботинка. Маг упал на колено, вытаскивая палочку, но это не сильно помогло: рывок струны едва не оторвал ему кисть, в пах воткнулся носок ботинка, заставив скрючиться, а палочка, тут же перекочевавшая в руки Брока, воткнулась острым концом в ногу идиота, заставив заорать. Брок натянул струну, достал припрятанный на голени нож и, повертев его перед глазами орущего придурка, приставил к сонной артерии. Маг понятливо заткнулся.
Высказав свою точку зрения, Брок отпустил урода, являющегося по совместительству профессором школы, в которую его так настойчиво приглашали, получил от восхищенной тетки поцелуй в макушку, кусок вкуснейшего пирога и чашку кофе с молоком и пошел к себе в комнату составлять список вопросов, на которые он чем дальше, тем больше хотел услышать ответы.
Третий визит уже нес признаки цивилизованности и культуры. Тощая сушеная вобла в тартане высокомерно оглядела Брока сквозь пенсне и скучным голосом принялась выдавливать из себя крохи информации. Пришлось переться с ведьмой в банк через грязный паб, где Брок с неприятным удивлением обнаружил, что является знаменитостью. Общение с гоблинами тоже не блистало приятными минутами, единственное, что понравилось — удалось отжать его собственный ключ от его собственного сейфа, который все это время хранился почему-то у совершенно левого директора Хогвартской богадельни, после чего ведьма была отправлена восвояси, а Брок пошел совсем не за покупками, а в ближайшую контору магического аналога адвоката и нотариуса.
Где и провел весьма плодотворно следующие четыре часа.
Что сказать… Дома Брок смеялся долго и нудно. Оказаться натуральным Спасителем, разрекламированным не хуже пресловутого Роджерса, — это, знаете ли, внушает. Особенно внушали потоки пропаганды, которые Брок отмечал наметанным взглядом, а также ожидания общественности, желающей, чтобы ее спасали, невзирая на желания и возможности Спасителя. Изумлению Брока не было предела: такого он даже в родном мире не встречал, разве что в сказках, и последнее обстоятельство здорово напрягало. Маги почему-то были уверены, что мелкий ребенок может на равных противостоять магу почти вдесятеро его старше, с огромным боевым опытом, более того, они были убеждены, что это его прямая обязанность и осознанное желание.
Подивившись степени извращенности чаяний магов, Брок заключил контракт с магическим адвокатом, выдал ему задание и принялся готовиться к поступлению в школу. Данный процесс никак нельзя было пускать на самотек.
***
— Поттер, Гарри! — ведьма требовательно уставилась на мрачного, как Жнец, Брока. Чувствовал себя бывший Рамлоу отвратительно: поездка в древнем поезде и переправа через озеро истощили и так дышащее на ладан терпение. Немного подняло настроение только появление здоровенного кальмара, настоящего Кракена, о присутствии которого в озере Брок был проинформирован заранее. Кальмар растопырил хваталки и попер на лодку, облизываясь на визжащую малышню. В пасть зверюге полетела простая взрывчатая смесь, заранее приготовленная и упакованная, разнесшая чудовищу клювастую морду и часть щупалец. Что поделать, нервный Брок, нервный, не привык, что к нему лезут с нескромными намерениями страшилища, у него после Гидры и читаури плохие ассоциации. Кальмар с ревом свалил, лодки поплыли дальше, вою и бульканью страшилы вторил вой огромного лесника, словно из романа Стивенсона, ковыляющего на искусственной ноге.
Брок немного повеселел, правда, потом настроение снова упало, когда личинки магов начали его агитировать к поступлению на определенный факультет, а в итоге едва не подрались.
Естественно, ни на какие Гриффиндор или Слизерин Брок не побежал, роняя тапки, впрочем, и вороны его тоже не впечатлили. Как настоящий патриот, он выбрал барсуков, оправдывая свое настоящее имя, и с удовольствием сел на лавку, отмечая перекошенные рожи учителей и директора.