— Вот именно! — совершенно не понял меня Лосев и продолжил о своём: — Но ты прав! Прав на сто процентов, — вскочил с кресла. — Всё правильно ты сказал: тебе и твоим бандитам нужно выступать именно в цирке, — подбежал и заорал мне в лицо. — Там вы будите среди своих. Среди обезьян!
— О-о, и ты по этим стопам решил пойти.
— По каким «этим»?
— Да по стопам первого зама. Он тоже всё про обезьян твердил.
— А потому что ты обезьяна и есть! Вот он и твердил! Алексей Гаврилович, тебя сразу раскусил. Вот тебе и не понравилось. А ты обезьяна и есть! Понял, — и вновь заорал: — Обезьяна! И танцуете вы как обезьяны.
— Нормально мы танцуем.
— А я говорю, как обезьяны! Предки твои!
— Слышь, Лосев, я вот чего тебя спросить хочу, — решил поинтересоваться я у очередного псих больного: — Если, по нашей науке и согласно идеологии, человек произошёл от обезьяны, то что плохого в том, что мы поём и танцуем как наши предки? Это же получается консерватизм и уважение к традициям. Я думаю, нам просто необходимо реформировать всю систему вашего министерства, вернув всё на круги своя.
— Что ты бл** несёшь? Это не мы, это ты произошёл от обезьяны! Ты!
— А ты? Не от обезьяны? Считаешь, что наша материалистическая идеология не верна? Считаешь, что верно Библейское развитие человека? — ухмыльнулся я, глядя на ощерившегося усача, и решил добить: — А он? — протянул руку показав пальцем на портрет, висящий на стене, — Он тоже так считает? А в глаза ему об этом сказать сможешь? А ведь я с ним скоро встречаться буду. Обязательно расскажу и о тебе, и о веяньях, которые буквально витают в воздухе вашего министерства. Как думаешь: чего с тобой после этого будет?
— А… — открыл рот визави и покосившись на портрет Брежнева, побледнев, схватился за грудь.
— Б@#! Перебор! — прошептал я, поняв, чего натворил и моментально выскочил в коридор с криками: — Евсеев! Скорую! Срочно!
Глава 7
В чём-то Лосеву повезло, а именно — скорая была уже на месте, то есть у его шефа и часть бригады просто переместилось в соседний кабинет.
— Ужас какой, — потирая щёки, спросил Евсеев меня, наблюдая за работой медиков. — Что с ними происходит при разговоре с тобой?
— Нервничают очень из-за прошедших успешных гастролей, — пожал плечами я, дав себе зарок больше никогда не реагировать на тыканье и не развивать никогда тему возникновения человека на Земле.
— Но почему?
— Да откуда я знаю. Ответы на эти вопросы нужно искать либо в области зоологии, либо в области веры.
— Да?
— Разумеется да. Это я тебе ответственно заявляю, — произнёс самый безответственный тип на Земле и посмотрел на наручные часы. Они показывали, что до ещё одной таинственной встречи, осталось десять минут.
— Слушай, Евсеев, — обратился я к секретарю. — А подскажи плиз, кто обитает в кабинете № 511, а то меня туда позвали подойти, а кто там, я так и не в курсе.
— Там Пётр Карлович Дорн, как ты выразился: обитает.
— Да? Не слышал про такого. Кто это?
— Это третий заместитель министра культуры СССР.
— Э-э… да ну на ***…
Подходя к кабинету, подумал: «А может быть вернуться и взять пару медиков с собой? «На всякий пожарный?» Постоял пару минут в раздумье, вновь напомнил себе, что не надо обращать внимание на хамство, тыканье и угрозы, потёр руками лицо и, постучав в дверь, зашёл в приёмную.
Разумеется, она оказалась практически такая же, как и хозяйство Евсеева. Разве что секретарём была женщина, а не Евсеев. Ну и, естественно, кабинет начальника традиционно был точно такой же, как и в предыдущих сериях. Третий заместитель оказался довольно милым старичком с седой шевелюрой и бородкой. Чем-то по фактуре он напомнил мне всесоюзного старосту товарища Калинина, разве что был он на год-другой помоложе.
«Ё-моё. Может всё же вызвать скорую?»
Увидев меня, поздоровался (я в ответ), разумеется «тыкнул» и предложив сесть сразу же перешёл к делу, уточнив:
— Васин, ты уже с товарищами Жириным и Лосевым переговорил?
— Да. Только что, — не обманул Иоан и вновь напомнил, своему бесконтрольному и мало адекватному «Я», держать себя в руках.
— Ага, значит они тебе уже внушение провели за твоё безобразное поведение на концерте в ФРГ?
— Разумеется, — почти не соврал Иван.
— Ты осознал?
— До глубины души! — неискренне слукавил Василий.
— Смотри — это в последний раз! — удовлетворённо кивнул Дорн, погрозив мне указательным пальцем для острастки. А как нагрозился, продолжил: — Имей в виду — ты у нас на особом счету. Ты становишься известным певцом. На тебя равняется молодёжь. А значит ты не имеешь права быть безответственным. Ты должен вести себя достойно! И достойно представлять на сцене образ советского человека. Ты не обезьяна Васин, ты — человек!