Только через час председатель Привалов вместе с бывшими бандитами вышел из правления. Он попрощался с каждым за руку, попросил прийти через три дня, и все они разъехались по домам…
Ни председатель совета Привалов, ни тем более эти, измученные бродяжничеством и бездомностью, казаки, тогда не знали, не могли даже предположить, где и при каких обстоятельствах они встретятся вновь — может быть, в одних и тех же бараках и на одних и тех же нарах в суровых уральских краях… Они ведь не вполне осознавали, что борьба тогда все еще велась не против бандитизма, а против казачества, против них всех, против народа. И пройдет еще немало времени, прежде чем это дикое, не вмещающееся в сознание положение, незаметно, но неотвратимо изменится.
КАК АКУЛИНА ЛУЦЕНКО ВОДИЛА ВЛАСА ТКАЧЕНКО В ПЛАВНИ…
6 августа 1921 года Влас Ткаченко приехал в краткосрочный отпуск в станицу Староджерелиевскую из Петрограда, где он служил членом особого революционного трибунала ПВО.
Молодой, энергичный, он принадлежал к людям той редкой в истории человечества породы, выплавленной революционным временем и хаосом беззакония, невозмутимых, стойких партийцев, людей бесслезных, нисколько не сомневающихся в своей исторической правоте. Правда, позже Власа Порфирьевича Ткаченко из партии почему-то исключили, поперли, видимо, при очередных чистках, но это был человек уже несгибаемой воли, какие даже в таком положении гордо заявляли, что остаются беспартийными большевиками…
Прибыв в родную станицу Староджерелиевскую, Влас Ткаченко вдруг узнал, что в местных плавнях орудуют бело-зеленые банды, занимаясь грабежом мирных граждан и убийствами ответственных работников, не желая участвовать в мирном социалистическом строительстве. У этих бандитов, как ему стало известно, слепым орудием служат рядовые граждане и даже чиновники окрестных хуторов и станиц.
Искренне удивившись тому, как люди не понимают переживаемого исторического момента и всей выгоды выхода из камышей и возвращения к мирному труду, Влас Ткаченко решил им в этом помочь. По личной инициативе, разумеется, по зову души и сердца. Он даже подумал, что, может быть, до них не доходят воззвания властей и постановления об амнистии, и они просто не знают, что такая амнистия им гарантирована. И он решил сходить в плавни на переговоры к бандитам, чтобы вразумить их, недопонимающих, и вывести их, заблудших и слепых, к мирному труду. Позже, вспоминая о своем вкладе в борьбу с белозелеными бандами, он так объяснял свое решительное намерение: «В силу дарования актов амнистии заблудившимся от имени РСФСР я решил пойти к зеленым на переговоры, дабы они раскаялись и занялись мирным трудом совместно со своими семьями».
Конечно, никакие это были не бандиты и не зеленые, хотя в условиях беззакония и вконец расстроившейся жизни немало лихих людей бродило по дорогам, готовых не только ограбить, но и лишить жизни. В то время добрая треть жителей приазовских хуторов и станиц хоронилась по камышам, спасаясь от террора и репрессий. Камыши тогда, что называется, кишели людьми. Причем, скрывались целыми семьями, с женщинами и детьми.
В том, что они ушли в плавни, была, конечно, виновата не слепота их, как полагал невозмутимый Влас, а власть и ее жестокая, бесчеловечная политика. Но Влас Ткаченко искренне полагал, что стоит только людям объяснить ситуацию, как они сразу все поймут. Тогда он взял удостоверение в местном Ста-роджерелиевском исполкоме, подписанное самим товарищем Торгашевым за номером 0901 о том, что является уполномоченным для переговоров с бело-зелеными бандитами. Это удостоверение, как напоминание о славных героических временах, Влас Порфирьевич Ткаченко хранил потом до конца своих дней.
Исполненный праведной решительности и обиды за темных, забитых людей, не понимающих простых вещей, он пошел в плавни в направлении хутора Синюкова. Это — километрах в пятнадцати от станицы Староджерелиевской. Миновав хутора Сапсая и Зайца, он увидел каких-то людей, человек двенадцать. Влас смело направился к ним, уже подбирая те убедительные слова, которые переубедят этих заблудших людей и, в конце концов, выведут их из камышей, в родные станицы, к мирному труду. Но, не дойдя до них метров сорок, был остановлен окриком: «Стой!». Потом последовала команда: «Руки вверх!» Он все безропотно выполнил. К нему подошли зеленые и обыскали. Спросили: «Кто такой?» Влас ответил, что коммунист. Но думается, что это он присочинил позже, в своих воспоминаниях. Если бы он тогда признался, что коммунист, эти обездоленные люди, вынужденные скрываться по камышам, покинувшие свои дома и хаты, долго бы с ним не разговаривали.