– Ну…
– Вот и воспользуйтесь правами. Присмотритесь к этому прощелыге, и непременно увидите, что я прав. Тогда и… снять его, шахрая[16], с должности. А?
– Дознание покажет, каков на самом деле ваш подчиненный. И все же, как мне его увидеть?
– Я распоряжусь, чтобы он вас ждал. Сейчас коллежский асессор в Ейском отделе, но к вечеру обязан вернуться. Мне, конечно, он докладывать не будет, а сразу пойдет к Бабычу. Любит к начальству шастать, усердие показывать.
– Но ведь именно Михаил Павлович послал его в отдел. Поэтому и доклад ему.
Полицмейстер смутился:
– Да, однако ведь и я ему начальник. И тоже желаю знать про дознание.
В разговоре возникла заминка.
– Не хотите ли еще чаю? Или есть коньяк.
– Нет, спасибо. Я пойду.
– Позвольте вас сопроводить, – вскочил есаул. – Покажу все эти… достопримечательности. Город у нас красивый.
– У вас дел выше головы. Я сам, не беспокойтесь.
– А где остановились, Алексей Николаевич?
– В «Центральной».
По лицу Захарова пробежала непонятная гримаса:
– Так-то конечно… с такими прогонами… по чину пятого класса, да еще по Высочайшему повелению…[17]
– Не в ту гостиницу поселился?
– Нет, что вы. Но там номер десять рублей в день!
– Куда деваться? – развел руками сыщик. – Все говорят: нефтяная горячка. И потому дерут втридорога.
– Ох, разбойники хуже Полюндры…
Лыков простился с полицмейстером и вышел в приемную. Корж тут же вскочил: ловкий, подтянутый.
– Куда теперь, Алексей Николаич? До возвращения Пришельцева еще часа три.
– А давайте по городу пройдемся. Люблю новые места узнавать. Захаров сейчас предлагал себя в чичероны, но я отказался. Пиво в Екатеринодаре есть хорошее?
– Так точно! Завода Ирзы, «Новая Бавария» называется. У них собственный артезианский колодец, в котором лучшая в городе вода; они ею даже торгуют. Пиво первоклассное.
– Хочу его распробовать. Еще я из пролетки видел раковарню. Хорошее заведение, мне такие лишь в Ростове встречались. В Кубани разве тоже раки водятся? Говорят, она мутная.
– Это известка ее мутит, а так ничего. А раков ловят в притоках да в горных речках. Ну, идемте. Что еще желаете увидеть, кроме раковарни?
– Красивые улицы с интересными домами.
– Ну, лучшую вы уже смотрели. Пойдемте остальные глядеть. Пива или чего покрепче отведаем. А там и Александр Петрович вернется.
Глава 4
Город Екатеринодар, март 1911 года
Скромное поселение заложили на Кубани в 1793 году. Сначала это был укрепленный лагерь, затем – военная крепость. Требовалось освоить земли, пожалованные Екатериной Второй Черноморскому казачьему войску за ратные подвиги в очередной Русско-турецкой войне[18]. Согласно грамоте, казаки получили в вечное пользование территорию по правому берегу реки от Таманского полуострова на западе до Усть-Лабинского укрепления на востоке. Закубанские горцы не обрадовались соседям, и разгорелась многолетняя резня. Долгое время основные события кавказского противостояния происходили в Чечне и Дагестане, да на Черноморской линии. Но и здесь черкесы скучать казакам не давали… Лишь в 1860 году город стал административным центром вновь образованной Кубанской области, и люди смогли перевести дух. В том же году появилось Кубанское казачье войско. Его создали из Черноморского войска, влив в него дополнительно первые шесть бригад, пеший батальон и две конные батареи Кавказского Линейного казачьего войска. А затем реформы продолжились. Полувековое покорение Кавказа наконец-то завершилось, началась мирная жизнь.
Тогда уже крепость доживала последние дни. Правильнее было бы назвать ее земляным укреплением с редутами по углам. Кирпичных строений было мало, преобладали турлучные[19]. Крепость заняла так называемый Карасунский кут – болотистое место между Кубанью и протокой Карасун, соединяющей Старую Кубань с нынешней. Соответственно и весь город оказался зажат между рекой и протокой и мог расти только на север. Он состоял тогда из нескольких десятков очень грязных улиц. К северо-востоку от крепости располагалась казачья станица Екатеринодарская. Черту города на севере обозначал земляной оборонительный вал с пятью проездными воротами. Заправляли всем военные.
В 1867 году Александр Второй дал Екатеринодару сильный толчок, переведя его на общее управление. Казаки, решившие остаться, переписались в мещане. Зато появились так называемые иногородние: предприимчивые люди другого образа жизни. Многие из них были с деньгами, они открыли лавки, магазины, заполнили базары. Заработали заводы и фабрики, резко выросли торговые и промышленные обороты. В 1887 году одна из станций Владикавказской железной дороги – Тихорецкая – соединилась с Екатеринодаром, а еще через год линия была доведена до Новороссийска. Это очень оживило город, привлекло в него новые капиталы. Кубань судоходна от впадения в нее Лабы и до самого устья, до Азовского моря. Таким образом вчерашняя земляная крепость сделалась важным транспортным узлом.
17
Лыков, будучи в чине пятого класса, получил прогоны за 6 лошадей по 2,5 копейки с версты и лошади. В итоге его прогонные составили 15 копеек с версты. За расстояние до Екатеринодара (2180 верст) ему полагалось 327 рублей в один конец, или 654 рубля в оба конца. При командировках по Высочайшему повелению прогоны удваивались, стало быть Лыкову выдали 1308 рублей. Притом что он отдал за билеты в поезде в первом классе в оба конца 70 рублей.
19
Турлучные дома имеют деревянный каркас, обмазанный глиной с добавлением соломы, камыша и навоза.