Каскете и Пата хохотали, удовлетворенно потирая колени.
— О чем это он, Чео? — спросил Кути.
Чео подтолкнул Башку:
— Расскажи ты.
Башка положил одну руку на плечо оборванца, а другую на плечо Кути и, озираясь но сторонам, словно собирался сообщить какую-то тайну, произнес:
— Знаете, ребята, Орландито живет с марсианкой… Клянусь божьей матерью, я не вру! Он сам признался мне. Говорит, что она явилась сюда на летающей тарелке, одной из тех… Не смейся, ты!
Пата отскочил в сторону и захлопал в ладоши.
— Ай-ай-ай! Хочешь провести меня? Меня?
— Чтоб мне провалиться на этом месте, Пата, если я вру! Он сам болтает об этом повсюду. Человек двадцать уже видели его с ней. Клянусь божьей матерью, Пата! Спроси хоть у Пако, если не веришь; он тоже ее видел. И говорит, что она красная, прозрачная и без ума от Орландито. Черт подери! Я думал, вы знаете! А ты тоже не знал, Чудовище?
Оборванец нахмурился. Кути прыснул от смеха и, хлопнув Башку по плечу, сказал:
— Да он треплется! А ты поверил? Вот дурак!
— Не то чтобы поверил! Но сумасшедший без конца говорит про этих тварей… Уверяет, что они здесь! И Орландито вряд ли станет врать приятелям… А ты как считаешь, профессор?
Лицо оборванца покрыла мертвенная бледность.
— Вы не должны так шутить, — сказал он.
— Никто и не шутит, профессор, — ответил Чео. — Мне рассказал об этом Пако. Он говорит, что она красива, будто ангел.
— Чертовски красива! — вставил свое слово Башка.
— Вы не должны так шутить, — повторил оборванец.
— Да что ты, сумасшедший. Мы и не думаем шутить. Тебе правду говорят. Ты же сам всех уверял, что эти твари явились сюда! Вот они и явились.
— Пусть он сам скажет, так это или нет. Ну что? Зовем?
— Конечно, — подхватил Пата. — Я позову его, он в баре на углу улицы.
Пата побежал за Орландито, а оборванец воспользовался случаем, чтобы незаметно улизнуть.
— Где сумасшедший? — спохватился Чео, оглядываясь по сторонам.
— Вон он! — воскликнул Кути и позвал: — Сумасше-е-дший!
Каскете бросился вслед за оборванцем и настиг его, когда тот уже сворачивал на улицу Лус. Он буквально силком приволок его назад.
— Давай его сюда, — сказал Чео. — Сейчас придет Орландито.
Они видели, как Пата разговаривает о чем-то с Орландито, показывая то на сумасшедшего, то на небо. Орландито пятился от подступавшего к нему Паты, который был таким грязным, точно его вываляли в пыли. Сам же Орландито был, как всегда, в костюме ив чистого полотна, отутюженном до блеска. Он подошел к компании, держа в руке стакан с пивом; налившиеся кровью глаза едва виднелись из-под отяжелевших, вспухших век.
— Послушай, Орландито, — начал Кути, — говорят, ты путаешься с марсианкой, одной из тех… А вот сумасшедший не верит, думает, мы врем. Скажи ему, что это не брехня!
— Мне рассказывал об этом Пако, — поддержал приятеля Чео. — Так это верно или нет?
Орландито отпил глоток пива.
— Верно! А вам-то какое дело?
— Говорят, она красная! — сказал Каскете.
— Как помидор, дружище, — подтвердил Орландито, улыбаясь. Пата с удивлением уставился на него.
— И будто у нее крылья и она прозрачная?..
— Как стекло! — добавил Кути.
— Да в чем, собственно, дело, ребята? Какая разница, красная она, зеленая или желтая? Для меня она хороша любого цвета и в любом виде.
— И она марсианка? — изумился Каскете.
— Что поделаешь, ребята, — ответил Орландито, — но Гаваны мне уже не хватает…
Пата шепнул на ухо Кути:
— Ну, дает! По-моему, он рехнулся!
А Кути ответил ему:
— Да он пьян в стельку!
Оборванец шагнул вперед, шумно отхаркался, достал ворох грязных листков, лежавших в одном из карманов его пиджака, и приблизился к Орландито.
— Так вы утверждаете, что с вами живет существо из другого мира? Не могли бы вы описать его? Каково оно?
— Чего он от меня хочет?
— Да ему интересно знать, какая из себя твоя краля, — пояснил Кути. — Он смыслит в этих делах не хуже тебя. Расскажи ему, какая она.
— Да, да, расскажи, — подхватил Башка, — и про планеты тоже, он в них тоже хорошо разбирается. Верно, сумасшедший? Он и свихнулся-то оттого, что слишком много знал.
— Какая она? — повторил свой вопрос оборванец.
— Просто загляденье! Как бы это тебе объяснить, сумасшедший…
— Да скажи ты ему наконец, какая она! — наседал Пата.
Орландито одернул на себе рубашку, расправил стрелки брюк, отошел немного в сторонку от собравшихся, чтобы не испачкаться, закрыл глаза и произнес, словно воскрешая в памяти прекрасное видение: