Экскурсия заняла всего несколько минут и закончилась в кабинете Коулза – просторной комнате, из окон которой открывался неплохой вид на беспорядочное скопление кирпичных зданий с покатыми крышами, над которыми торчали похожие на пальцы дымоходы.
– Мне это немного напоминает Лондон, – рассмеялся Коулз. – Не сильно, но достаточно, чтобы скучать о нем.
На его рабочем столе я заметил несколько семейных фотографий, с полдюжины обгрызенных карандашей в стакане, три или четыре калькулятора и пепельницу, полную окурков. По-видимому, Коулз был человеком непоседливым, обожал семью, любил точные подсчеты и дымил на рабочем месте как паровоз.
– Ваш договор аренды заканчивается… когда? – вдруг спросил Джей. – Если я ничего не перепутал, вам остается что-то около года.
– Совершенно верно, – подтвердил Коулз. – Должен сказать честно, нам здесь было довольно удобно – ведь мы расширяемся, даже несмотря на все капризы экономики.
– То есть вам нужна большая площадь?
– Честно говоря, не знаю. – Коулз улыбнулся мне. – Все будет зависеть от того, насколько сговорчив окажется новый хозяин.
– Офисы по соседству с вами свободны.
– Я знаю.
– Хотя один потенциальный клиент у меня, кажется, есть.
– Тогда действуйте, – сказал Коулз. – Нам пока хватает места.
Джей с сомнением посмотрел на стену кабинета.
– Возможно, потребуется проделать кое-какой ремонт. Вам не будет мешать шум?
– А сильно будут шуметь?
– Боюсь, что да. Впрочем, я могу договориться, чтобы часть работ производилась в выходные, когда у вас никого нет. Это поможет несколько снизить уровень шума.
– Что ж, это было бы очень любезно с вашей стороны.
– Тогда так и сделаем. – Джей показал на фотографии. – У вас очень милая семья.
– Да… благодарю вас, – ответил Коулз, непроизвольно поворачиваясь к снимкам на столе. На одном из них была запечатлена красивая темноволосая девушка с младенцем на руках. Рядом стояли фотографии еще двух женщин – постарше и помоложе, – которые снялись с Коулзом.
– Я знаю, это выглядит странно, – сказал он, заметив, что я удивленно нахмурился. – Я… потерял жену несколько лет назад… – Коулз взял фотографию старшей женщины. – Она… она родила мне дочь, поэтому я решил, что не стану ее прятать. – Его лицо снова отразило боль, которую он пережил когда-то. – Я снова женился, и довольно скоро, но я сделал это скорее ради дочери, чем ради себя. – Он повернулся ко мне. – А у вас есть дети?
– Да, но… То есть, конечно, есть, – забормотал я, чувствуя себя так, словно меня ударили по голове. – У меня есть сын.
Некоторое время мы молчали – трое мужчин, погруженных каждый в свои мысли.
– Ну хорошо, – казал наконец Коулз. – Прошу меня извинить, но мне надо вернуться к работе.
– Вы когда-нибудь встречались с прежними владельцами? – спросил я напоследок. – У них еще такое необычное название…
– Вы имеете в виду «Бонго партнере»? – уточнил Коулз. – Конечно, я с ними встречался. Хваткие ребята, специализируются на инвестициях. Мой договор об аренде я заключал в их лондонском офисе – это дает кое-какие выгоды при переводе долларов в фунты и обратно. Думаю, дело с ними иметь можно – как-никак, они обобрали меня не до нитки, кое-что оставили.
Я как раз собирался спросить, знает ли он что-нибудь о «Вуду Лимитед», но тут мы услышали, как кто-то громко стучит в дверь подъезда внизу.
– Наверное, кто-то забыл ключ, – сказал Джей. – Надо пойти посмотреть, пока он не выломал дверь.
Мы попрощались с Коулзом и вместе спустились вниз. Сквозь стеклянную дверь подъезда мы увидели какую-то фигуру, освещенную неярким зимним солнцем. Это была невысокая черная женщина лет шестидесяти в скромном пальто, перчатках и красной вязаной шерстяной шапочке.
– Черт возьми!… – пробормотал Джей, открывая дверь. – Миссис Джоунз? Вы, я вижу, решили выбраться в город?
– Да, Джей Рейни, взяла вот и приехала.
Он придержал ей дверь.
– Может быть, войдете?
Миссис Джоунз нахмурилась, но осталась на месте.
– Как вы меня нашли?…
– Поппи сказал мне, что вы оба можете быть здесь. Я приехала и стала стучать…
– А позвонить в звонок вы не пробовали?
– Не видела я никакого звонка.
– Может быть, все-таки войдете? Здесь внутри теплее.
– Нет, не буду я входить. Лучше я скажу вам все, что хотела, и пойду. Я не займу много твоего времени, Джей Рейни, совсем ни капельки не займу.
Пришлось нам выйти на холод.
– Это мой адвокат Билл Уайет, – назвал меня Джей.
Старая негритянка кивнула мне, но лицо ее выражало настороженность и отвращение.
– Ладно, пусть будет адвокат. Только зачем он тебе понадобился? Разве ты ждал меня?
– Нет, конечно, – ответил Джей. – А в чем дело? Миссис Джоунз покачала головой:
– Странно, что у тебя под рукой оказался адвокат.
– Мы просто осматривали здание, – объяснил я.
– Ты знал, что я приеду? – требовательно спросила миссис Джоунз. – Небось этот Поппи тебя предупредил!
Джей наморщил лоб.
– Чем могу быть вам полезен, миссис Джоунз? Поверьте, мне очень жаль, что с Хершелом случилась такая беда. Утром я послал…
Она с горечью помахала пальцем перед его носом.
– Со мной эти штучки не пройдут, Джей Рейни, – заявила она. – Я приехала, чтобы сказать тебе – ты должен что-то сделать.
– Что, например?
– Ты должен что-то сделать для его семьи. – Ее глаза, желтые от старости, не мигая, смотрели на Джея. – Хершел сорок лет работал на твоих родных.
– Я знаю, – сказал Джей.
– Когда у твоих родителей возникли проблемы, он один тянул вашу ферму на своем горбу. И продолжал работать, когда твой отец заболел. И когда он умер – тоже. Ты ведь почти не жил там и не знаешь, каково это было!
– Да.
– Значит, теперь ты должен что-то сделать.
– Вы имеете в виду деньги.
– Их я и имею в виду. Деньги! Хершел был нашим единственным кормильцем. – Она с неодобрением покосилась на меня – постороннего белого, который узнал что-то, не предназначенное для его ушей. – Ты ведь знаешь моих мальчиков, Роберта и Тайри; у них теперь свои семьи. Они когда-то работали с Хершелом. Но ты не знаешь Томми и его двоюродного брата Гарольда.
Джей молчал.
– Они очень расстроены.
– О'кей. – Джей быстро взглянул на меня, стараясь, чтобы его голос звучал здраво.
– Я сказала – они очень расстроены, а это нехорошо! – Миссис Джоунз топнула ногой. – Они позвонили мне утром и сказали, что узнали новости от жены Тайри, которая наболтала им всяких глупостей, будто ее свекра бросили на улице замерзать, и все такое. Не удивительно, что мальчики ужас как разозлились! Особенно им не понравилось, что врачам со «скорой» пришлось обдувать Хершела горячим воздухом, чтобы оторвать от трактора. – Она с вызовом вздернула подбородок. – Это неуважение, Джей. Это значит, что Хершел умирал и никто, никто не пришел к нему на помощь. Он сидел на морозе один и взывал к Небесам, но ни единая живая душа не знала, что происходит. Никому не было дела, что старый негр умирает в одиночестве и не слышит ни слова утешения. У него было плохое сердце, у Хершела, и от этого он умер, не успев даже пошевелиться. Жена Тайри все рассказала. Она сама очень расстроилась и плакала, и еще она ужас до чего разозлилась! Да-да, она разозлилась, и мальчики разозлились тоже, вот как! Я не собираюсь ничего скрывать, Джей Рейни, – только не в таких делах. Я все скажу как есть. А эти мальчики опасны, и теперь у них есть причина, чтобы сердиться, – вот что я хочу сказать. Никто не подумал о нем, никому не было дела до старого больного негра! Все знали только одно: Хершел всегда делает, что ему велят, хотя бы на улице мороз трещал. А твой отец, Джей Рейни, он никогда не платил ему за социальное страхование, вот почему Хершел до сих пор работал. И вот почему он в конце концов умер. Семидесятитрехлетнему старику нельзя было работать на таком холоде; вот почему его родные – все мы – очень расстроены. Ты слышишь меня, Джей Рейни? Мы все ужасно расстроены. Взять хотя бы Гарольда – он всегда так уважал Хершела! Теперь Гарольд стал важным человеком, у него тут в городе свой клуб или что-то такое, и у него у самого есть деньги и работники, так что на твоем месте я бы не стала слишком сердить этого мальчика. Он слышал обо всем, что случилось, и я уверена, что теперь он просто кипит. У него всегда был характер – что твой порох; из-за него он может всяких дел наделать – уже наделал. Нет, я не буду всего рассказывать, скажу только, что он вышел из тюрьмы пять лет назад, и я подозреваю, что он все-таки был немножко виноват, да… Страшно подумать, что еще может взбрести ему в башку. Не-ет, этот мальчик взаправду опасный, я всегда это говорила.