Выбрать главу
Ночью слышал он рев и рыкание льва    И гиены пронзительный вой; Слышал он, как в пустынной реке бегемот    Мял тростник своей тяжкой стопой… И над сонным пронесся торжественный гул,    Словно радостный клик боевой.
Мириадой немолчных своих языков    О свободе гласили леса; Кличем воли в дыханье пустыни неслись    И земли и небес голоса… И улыбка и трепет прошли по лицу,    И смежилися крепче глаза.
Он не чувствовал зноя; не слышал, как бич    Провизжал у него над спиной… Царство сна озарила сиянием смерть,    И на ниве остался — немой И безжизненный труп: перетертая цепь,    Сокрушенная вольной душой.
НЕГРЫ И КУКЛЫ
(Из песен Беранже)
В продажу негров через море Вез португальский капитан. Они, как мухи, гибли с горя. Ах, черт возьми! Какой изъян! «Что, — говорит он им, — грустите? Не стыдно ль? Полно хмурить лбы! Идите, кукол посмотрите; Рассейтесь, милые рабы».
Чтоб черный люд не так крушился, Театр воздвигли подвижной, — И вмиг Полишинель[86] явился. Для негров этот нов герой; В нем все им странно показалось. Но — точно — меньше хмурят лбы, К слезам улыбка примешалась. Рассейтесь, милые рабы.
Пока Полишинель храбрился, Явился страж городовой. Тот палкой хвать — и страж свалился. Пример расправы недурной! Смех вырвался из каждой груди; Забыты цепи, гнет судьбы: Своим бедам неверны люди. Рассейтесь, милые рабы.
Тут черт на сцену выступает, Всем мил своею чернотой. Буяна в лапы он хватает… К веселью повод им другой! Да, черным кончена расправа; Он стал решителем борьбы. В оковах бедным снится слава. Рассейтесь, милые рабы.
Весь путь в Америку, где ждали Их бедствия еще грозней, На кукол глядя, забывали Рабы об участи своей. — И нам, когда цари боятся, Чтоб мы не прокляли судьбы, Давать игрушек не скупятся: Рассейтесь, милые рабы.
БЕЛОЕ ПОКРЫВАЛО
(Из Морица Гартмана)
I
Позорной казни обреченный, Лежит в цепях венгерский граф, Своей отчизне угнетенной Хотел помочь он: гордый нрав В нем возмущался; меж рабами Себя он чувствовал рабом — И взят в борьбе с могучим злом, И к петле присужден врагами.
Едва двадцатая весна Настала для него — и надо Покинуть мир! Не смерть страшна: Больному сердцу в ней отрада! Ужасно в петле роковой Средь людной площади качаться… Вороны жадные слетятся, И над опальной головой Голодный рой их станет драться. Но граф в тюрьме, в углу сыром, Заснул спокойным, детским сном.
Поутру, грустно мать лаская, Он говорил: «Прощай, родная! Я у тебя дитя одно; А мне так скоро суждено Расстаться с жизнью молодою! Погибнет без следа со мною И имя честное мое, Ах, пожалей дитя свое. Я в вихре битв не знал боязни, Я не дрожал в дыму, в огне; Но завтра, при позорной казни Дрожать как лист придется мне».
Мать говорила, утешая: «Не бойся, не дрожи, родной! Я во дворец пойду, рыдая: Слезами, воплем и мольбой Я сердце разбужу на троне… И поутру, как поведут Тебя на площадь, стану тут, У места казни, на балконе. Коль в черном платье буду я, Знай — неизбежна смерть твоя… Не правда ль, сын мой! шагом смелым Пойдешь навстречу ты судьбе? Ведь кровь венгерская в тебе! Но если в покрывале белом Меня увидишь над толпой, Знай — вымолила я слезами Пощаду жизни молодой. Пусть будешь схвачен палачами — Не бойся, не дрожи, родной!»
И графу тихо, мирно спится, И до утра он будет спать… Ему все на балконе мать Под белым покрывалом снится.
II
Гудит набат; бежит народ…  И тихо улицей идет,  Угрюмой стражей окруженный, На площадь граф приговоренный. Все окна настежь. Сколько глаз Его слезами провожает,  И сколько женских рук бросает Ему цветы в последний раз!  Граф ничего не замечает:  Вперед, на площадь, он глядит. Там на балконе мать стоит — Спокойна, в покрывале белом.  И заиграло сердце в нем! И к месту казни шагом смелым Пошел он… с радостным лицом Вступил на помост с палачом… И ясен к петле поднимался… И в самой петле — улыбался!
вернуться

86

Полишинель — комический герой французского кукольного театра, напоминающий русского Петрушку.