Павел, ученый грек, которого горестная судьба и наступившее темное время привели на этот варварский пир, наблюдал за происходящим, чтобы потом, глубокой ночью или следующим утром, уединившись в монастырской келье, записать все в своей хронике. Если, конечно, ему повезет дожить до утра.
Замок, где пировал властитель лангобардов со своей дружиной, знавал лучшие времена. Еще двести лет назад Верона была процветающим римским городом, и в этом зале пировали римские патриции, им подавали тонкие блюда и драгоценные вина, деликатесы, доставленные из разных концов империи, их развлекали актеры и танцовщицы, пиршественные ложа были усыпаны лепестками роз…
Но Рим слабел, а с севера наступали неисчислимые орды варваров. Великая империя еще долго сопротивлялась их нашествию. Здесь, под стенами Вероны, был разбит могущественный правитель готов Аларих. Но потом готы все же захватили и разграбили город, потом их вытеснили византийцы…
И вот теперь здесь правят лангобарды, эти бородатые дикари! Косматые, страшные, более похожие на медведей, чем на людей, созданных по образу и подобию Божьему…
В чем же причина такого поворота событий? В чем причина падения могущественной империи, подчинившей себе почти весь мир? Было ли это просто прихотью судьбы или гневом Господним, суровой расплатой за нечестие римлян, за то, что они поклонялись ложным богам, не желая принять истинную веру?
Взрыв смеха на верхнем помосте, где восседал Альбоин со своими приближенными, прервал мысли Павла.
Король лангобардов поднялся со своего места, держа в руке огромный кубок. Приглядевшись, Павел понял, что это оправленный в золото человеческий череп.
— Вот она — судьба! — пророкотал Альбоин хриплым, грубым голосом. — Кунимунд, вождь гепидов, воображал, что он — владыка мира! Он шел на нас во главе огромного войска! Двое слуг несли за ним его доспехи! И где он сейчас? В земле, его пожирают черви! А я, Альбоин, пью вино из его черепа и сплю с его дочерью!
— Слава Альбоину! — заорали в несколько глоток лангобардские вельможи. — Слава нашему королю, храбрейшему из храбрых! Выпьем за его здоровье и удачу!
— А ты что сидишь так тихо? — Альбоин повернулся к своей жене, королеве Розамунде, которая сидела слева от него, опустив глаза в стол. — Выпей за меня!
— Мне нездоровится, государь…
— Нездоровится? — рявкнул Альбоин. — Ты что же — хворая? Твой папаша был здоров как бык, пока я не отрубил ему башку! Выпей, я тебе приказываю! — и он протянул королеве кубок.
Розамунда подняла глаза.
— Прошу вас, государь… не принуждайте меня…
— Пей, я сказал! — и Альбоин вытащил из ножен меч. — Пей, если не хочешь разделить судьбу отца!
Павел перехватил взгляд королевы.
Он был полон ненависти.
Все же как жестоки эти варвары! Заставить жену пить из черепа ее отца… это чудовищно! Но именно эта беспримерная жестокость привела лангобардов в Италию, а Альбоина на вершину власти… Непременно нужно записать это в хронике… только то, что записано в анналах истории, будут знать наши потомки…
Розамунда поднесла кубок к губам.
— Пей! — рявкнул Альбоин, нахмурив густые брови. — Пей за мою удачу, и чтобы все это видели!
Розамунда сделала глоток, еще один…
— И скажи, за что ты пьешь!
— Я пью… — начала Розамунда. — Я пью за моего супруга, за могучего короля Альбоина…
Она закашлялась, и король не расслышал, что она закончила свой тост словами «Чтоб он сдох».
Ученый грек Павел тоже не услышал эти слова, но он прочел их в глазах лангобардской королевы.
Под утро пир закончился. Многие вельможи и дружинники, перепив крепкого иллирийского вина, заснули прямо в пиршественной зале. Сам король Альбоин храпел, уронив голову на стол. Ученый грек Павел удалился в свою каморку и, прежде чем заснуть, записывал сегодняшние наблюдения и мысли в свою хронику.
Королева Розамунда, убедившись, что муж крепко спит и более ее никто не видит, выскользнула в полутемный коридор, пробралась в комнату рядом с караульным помещением.
Там уже давно дожидался ее Хелмегис, дружинник Альбоина, начальник сегодняшней дворцовой стражи.
Увидев королеву, Хелмегис страстно обнял ее.
Розамунда, однако, отстранилась и проговорила тихим, дрожащим от волнения голосом:
— Что ты делаешь, безумец?
— Как — что? — недоуменно произнес дружинник. — То же, что вчера, то же, что позавчера… кажется, до сих пор это тебе нравилось! Или я тебе надоел?