- Что ваше, - говорит, - то себе оставьте, а мне помогите то, что я потеряла, отыскать.
Господи Иисусе, за игрой, да за слезами, да всякими тары-барами - глядь, уж и вечер наступил!
Мамаши встревожились, папаши на часы смотрят! Скорей домой, скорей ужинать, а не то с метлой придут!
Вот уж тронулись, вот уж и Грибы-Грибочки, вот уж пруд.
Нашему повествованию только о кузнеце с кузнечихой заботиться надо. Давай его сюда! Где он там?
Стоит на плотине, постёгивая себе прутиком по голенищам. Увидал Кубу Кубикулу, медведя и плачущую Лизу, расспрашивает, что да как, подходит к ним.
- Милые соседи, - говорит он, обращаясь к дядям и тётям, - возьмите-ка вы свои денежки назад. Мы не такие гордые, чтоб не принять на рождество либо на свои именины подарочек какой. Но зачем детям деньги давать? Этого не нужно.
- Ладно, ладно, - ответил староста. - Мы не давали Лизе ни гроша. Чашка Кубулова!
Кузнец поклонился - дескать, всё в порядке - и хотел Лизу домой увести. Да маленькая задержка вышла. Заметил Кубула и кинулся девочке на шею. Вихрем налетел и опрокинул чашку с деньгами. Старосте, стражнику и Кузнецовым мальчикам похлопотать пришлось, прежде чем они их собрали. Стражник ворчал, но никто не обращал внимания. Все смотрели на детей, на медведя и на страшилище, и было им немножко жалко, что вся эта история так грустно кончается. После одной разлуки - новая! Вот что их печалило.
Кубула плакал навзрыд, Барбуха пищал, Лиза обнимала медведя, Марьянка чуть не задушила страшилище, - объятия были одно горячей другого.
Трогательные сцены многим не так по душе, как веселье да смех, и соседи стали расходиться. Иные говорили, что целоваться со зверями вредно для здоровья и это, мол, уже слишком. Может, они и правы, но детям было бы куда приятней, если бы Куба Кубикула вернулся с медведем в Грибы-Грибочки.
И вышло по-ихнему! Сам староста завёл речь об этом.
- Послушай, - сказал он кузнецу, - зачем ты их разлучаешь? Что тебе от этого? Из медведя - придёт время - порядочный человек получится. Он говорит как по-писаному, и в лапках у него такая чувствительность, что через час какой-нибудь сможет у портного нитку в иголку вдевать. Отдай его в школу! Пусть делу обучается!
- А куда Кубу денем? - спросил мастер.
- Кубе, - ответил староста, - самая пора теперь овладеть каким-нибудь полезным ремеслом, а то он так и прокиснет в бродяжничестве, живя на случайные подачки, и помрёт с цепью в руке, как его отец.
Все старосты по самой природе своей точат зуб на бродяг. Вы уж простите жителю Горшков-Поварёшек, что он так дурно отозвался о занятии, которое детям гораздо милей, чем занятия торгового агента или чиновника. Простите и послушайте, что он ещё сказал:
- Купим ему пару сапог хороших, а из одёжи он может донашивать кое-что после твоих ребят, а кое-что после нашего Гонзы. Господи боже, какие-нибудь там заплатки - беда небольшая. Ну, разве я неправ?
- Правы, правы, - ответил кузнец. - А только на Кубу Кубикулу такие штаны не налезут. Ему, сударь мой, восемнадцать лет.
- Э, - возразил староста, - кто говорит о Кубе? Разве я через каждые два слова не повторяю «Кубула»?
Экая история! У этих двух малых такие похожие имена, что сам чёрт одно от другого не отличит! Но в конце концов почтенные папаши друг друга поняли. Куба Кубикула будет учиться кузнечному ремеслу, а Кубула - ходить в школу. Вот и всё.
- А теперь, дети, домой!
Мастер взял медведя и дочку свою за руку и хотел идти. Но шагу сделать не успел, как Барбуха - в слёзы, и медведь с медвежатником объявили, что без него не пойдут.
- Мастер и староста, - промолвило медвежье страшилище, - я появился на свет на скорую руку. Приятели мои сделали меня кое-как - тяп-ляп - из страха и воображения. Это не жизнь. Поглядите на эти ноги, на мою дымовую шёрстку! Ну, могу я так ходить? Прошу вас, пошлите меня в какую-нибудь больницу либо в школу для страшилищ: пускай я тоже чем-нибудь приличным стану.
- Смотрите пожалуйста! - воскликнул Куба Кубикула. - Ах ты свинтус неблагодарный! Мы тебя выдумали, а ты с нами не хочешь дела иметь?
- Я не хочу с устрашением дела иметь. Кто нынче пошлёт сына обучаться такому ремеслу? Что это за занятие? Сто лет пройдёт, а дети всё будут надо мной смеяться.
Барбуха так долго просил, чтоб его переиначили, что пришлось позвать Бурдабурдеру, о котором шёл слух, будто он колдовать немножко умеет. Бурдабурдера сказал, что постарается. Староста дал ему за это серебряную монету. Потом все с Барбухой простились и помогли увязать его в носовой платок. Марьянка ревела благим матом.