Черный меч по-прежнему лежал на каменистой почве. Бандар поднял его и швырнул в невидимый пролом в ограде. Теперь в Общем бо-лоло не осталось ничего, кроме безбрежных равнин и единственной сущности. Внутренний голос подсказал ему, что загрязненные ячейки матрицы бололо постепенно начинают очищаться.
Бандар протянул руку к бреши в скале и объявил себе и всем остальным:
- Нам следует закрыть это!
И со всех сторон понеслись крики согласия.
Набрав камней и щебня, он стал заполнять пролом, стараясь не оставлять щелей. Когда кладка дошла почти до подбородка, он ощутил неодолимый порыв прекратить работу.
- Тебе пора, - прошептал внутренний голос, и он тут же оказался в своей ячейке, одной из миллионов в бесконечной матрице. Но только на мгновение. И тут же подвергся постепенному растворению, мягкому и осторожному, став сначала жидкостью, а потом прохладным туманом, улетевшим от чего-то одного к чему-то другому, и внезапно оказался в своей виртуальной плоти перед архетипом бололо. Он, как и в тот раз, долго и озадаченно взирал на Бандара, прежде чем один темный глаз медленно закрылся и открылся, и студент ошеломленно осознал: только что ему дружелюбно подмигнули!
Еще секунда - и Бандара осторожно подняли и просунули через дыру, еще оставшуюся наверху бывшей бреши. Скользя вниз по ограде, в человеческое Общее, он услышал тихий голос:
- До свидания!
Далеко впереди брели изгнанный Ангел и его безутешный Легион, направляясь к внешнему кругу. Лежавший на земле меч снова был поглощен изменчивым, подобным Протею, составом ноосферы. Молодой человек сосредоточился и запел тран аварийного выхода, после чего мигом оказался на своем стуле, в комнате без крыши, на втором этаже отеля «Сплендор». Рядом бессильно обмяк профессор Хаффли, почти повиснув на своих веревочных путах. Бандар шумно вздохнул. Донесшийся сзади грохот заставил его обернуться. Разбитая в щепки дверь валялась на полу. Дверной проем распирал гигант бололо, очевидно, на миг приостановившийся в деле разрушения отеля. В лапе поблескивала короткая, широкая, кривая сабля, с лезвия которой капала кровь. Темные глаза были устремлены на Бандара, но их обладатель растерянно моргал, словно только сейчас пробудившись от глубокого сна.
Лапа, державшая кривую саблю, медленно опустилась: очевидно, бололо собирался удалиться.
- Подожди! - крикнул Бандар.
Создание замерло. Бандар кивнул на веревки, стягивавшие его руки и ноги. Бололо с очевидным безразличием проследил за его взглядом, снова мигнул, и Бандар увидел другое присутствие, возникшее в темных глазах. Бололо протиснулся в проем, раздробив косяк, и приставил край оружия к веревочному узлу. Когда веревки были разрезаны, бололо швырнул саблю на пол и выбрался из комнаты.
Бандар растер затекшие запястья, морщась от колющей боли и глядя вслед бололо. Тот исчез в коридоре, даже не оглянувшись, после чего Бандар вернулся к Хаффли и перерезал саблей его веревки. И снова странный шум заставил его оглянуться.
Бололо вернулся! Согнувшись, он просунул в проем тяжелую голову и, совсем как в Общем, медленно закрыл и открыл глаз. Гигантская лапа поднялась к груди, а пальцы осторожно согнулись и разогнулись в прощальном приветствии.
- До свидания, - откликнулся Бандар.
На сей раз бололо ушел навсегда. Молодой человек потянул на себя все еще сидевшего Хаффли, взвалил его на плечо и покинул комнату. Без помех прошел коридор и спустился по лестнице, ведущей в салун. Зрелище, представшее его глазам, было крайне неаппетитным. Бололо, одержимые ненавистью полубезумных гидромантов, оказались не только беспощадно жестокими, но и крайне добросовестными в этой своей жестокости. Правда, в некоторых областях ноосферы Бандару довелось столкнуться с вещами и похуже - Избиение Младенцев и Разграбление Беззащитного Города представляли вопиюще жуткие зрелища, - но оказалось, что все выглядит иначе, когда жертвы невозможно воссоздать, чтобы снова и снова повторить цикл с самого начала. Из-под разбитого игорного стола выглядывали голова и торс молодой женщины, которая всего несколько часов назад приняла его заказ на эль.
Бандар тщательно огляделся, но трупа Рала Базуана нигде не увидел.
За порогом его ждали новые ужасы. Тела павших в первой атаке усеивали землю. Бандар пробирался сквозь горы трупов на другую сторону улицы, к автобусу на высоких колесах. Разрубленный надвое труп палача Базуана лежал рядом со ступенькой, ведущей к водительскому месту. Бандар запихнул Хаффли в пассажирское отделение, игнорируя бессвязные слова и непристойные ругательства, то и дело срывавшиеся с губ наставника, а сам повел экипаж к переулку, вьющемуся по направлению к Секвестрансу. Время от времени колеса натыкались на очередное препятствие, но Бандар усилием воли старался выбросить из головы мысли и образы.
Он подвел автобус к крутому склону, на котором стоял Секвес-транс, и поехал параллельно ограде, дожидаясь, пока сможет свернуть за угол и спокойно пробраться по открытому пространству. Шум двигателя перекрывали нестройные крики и стоны, доносившиеся из-за стен городка. Бандар невольно задался вопросом, не является ли причиной всего этого «отдача», вызванная злонамеренным обращением гидромантов к главным архетипам и особенно тесной связью Малаба-ра с Ангелом Гнева и Мщения: недаром Бандар подозревал, что его высокопреосвященство с самого начала был на волосок от полного безумия, так что канал казался не только открыт, но и на диво хорошо смазан.
Из пассажирского отделения раздавались вопли Хаффли, энергично спорившего с невидимым собеседником. Смысл спора, очевидно, заключался в том, что поскольку он сам испек торт, то и первый кусок достанется ему, а вонючие соседи по комнате могут смирно дожидаться своей очереди. Прислушиваясь к бреду, Бандар заключил, что потрясение отбросило старика в годы юности, когда ему приходилось делить жилище с неприятным молодым человеком, которого Хаффли прозвал Фартиуифф