- Это очень хорошее решение, Леонид Ильич.
- Помогите ему.
- Хорошо.
Он сидит передо мной на парте и отчаянно потеет. Простейшие задачи ему не по силам, зато тянет за счет памяти. Выучил все формулы по интегралам и дифференциалам, можно даже не проверять то что подготовил, прямом как с листа книги пишет доказательства и теоремы. С натяжкой ставлю ему "УДОВ" и вижу, что лицо его дергается, пытаясь подавить торжество улыбки.
Оценки у него в зачетке не ахти..., все удовлетворительно, кое где мелькнет волшебное "хор." Зато по истории партии жирная "отл."
Я сам вручаю ему диплом на торжественном вечере.
- Поздравляю Константин...
- Устинович...
Да он на радостях обнаглел. Стараюсь поставить его на место.
- Товарищ Черненко. Вы серьезно потрудились, чтобы получить эти корочки. Надеюсь, что это пойдет вам на пользу и способствует вашему продвижению.
- Спасибо.
Лицо напряжено, а глаза полные ненависти сверлят меня. Он не выступил с ответной речью, а тихонечко смылся.
Дома меня встречает дочка, ей четыре года.
- А где мама? - спрашиваю ее.
- Ушла к врачу, - важно отвечает маленькое создание.
- А зачем?
- Это тайна, - шепотом отвечает она.
Неля приходит и долго прячет голову на моей груди.
- Что-нибудь стряслось?
- Да. У нас будет еще... маленький.
Я заглядываю ей в глаза и целую в губы.
- Ласковая, ты моя...
После получения диплома, Черненко вызвали в Москву.
1979 год
Я давно на пенсии, почти семьдесят лет. У меня дома в туалете на стенке бумага о моей реабилитации. Когда сажусь на стульчак, ехидно смотрю на нее.
- Зачем ты повесил ее там? - спрашивает Неля.
- Я просрал десять лучших лет, эта бумажка подтверждает это.
- Дурень, ты.
Дети разлетелись, завели свои семьи и иногда подкидывают нам с женой внуков, чтобы не очень скучали.
В начале августа мне позвонили домой из КГБ и предложили подъехать к ним, поговорить о моей прошлой жизни. Как президенту подали к дому черную "волгу" и отвезли в управление. Моложавый генерал-лейтенант принял весьма хорошо, с бутылкой коньяка и крошечными бутербродами. Мы с ним говорили об урожае в Молдавии, о погоде, о моих книгах, но я чувствовал, что серьезный разговор впереди.
- Вы ничего не пишите о своей молодости, - вдруг говорит генерал. Хорошо бы вспомнить, как вы отстаивали нашу границу от различных банд в тридцатых годах...
- Стоит ли ворошить прошлое. Об этом уже написано десятки книг другими авторами.
- Но вы то непосредственный участник и на все имели свою точку зрения.
- Это точка зрения привела меня в ГУЛАГ. Ваша предшественница ОГПУ постаралась состряпать на меня дело.
- Вас уже давно реабилитировали, признали невиновным. Время было дикое. Но давайте вернемся к событиям на Хоросе. Что же там произошло? На какой почве у вас возник конфликт с товарищами? И вроде там с вами был товарищ Черненко...
- Был. Хотите узнать правду?
- Хотим.
- Тогда слушайте. С двадцать четвертого года, после разгрома последних басмаческих банд, границу нарушали только контрабандисты и откочевки...
Я подробно рассказываю как голощекинский террор заставил голодных людей и кочевые племена удирать за границу и как мы встретили их огнем. Рассказал какую роль сыграл в этом диком убийстве тысяч невинных людей бойцы заставы, Джаркентский эскадрон. Рассказал о Черненко..., о том как учил, как избил его, о наших встречах в Алма Ате, в лагере под Иркутском и в Кишиневе.
- Значит самую активную роль в этих убийствах сыграл сам Кучер?
- Как вы сказали - Кучер?
- Да, Кучер. На верху, то есть там в Кремле, все его так зовут.
- Я думал мы первые. Да самую активную роль играл он. Метко стрелял, подлец.
- А вот в автобиографии у него этого нет.
- Да что вы говорите? Неужто все скрыл?
- Похоже. У меня есть, выпущенная официально, брошюра о членах ЦК, где расписаны все автобиографии.
- Что же там про него написано?
- Вот читаю: "В 1929 году поступил в ряды Красной Армии. После окончания службы в Армии - зав отделом пропаганды и агитации Новоселовского и Уярского райкомов партии..."
- Быть не может. Он не был в Армии, Черненко служил в ОГПУ. Мало того, он не кончал службы, а был переведен на новую "работу". Потом, как же так... срок службы тогда был не два года, а здесь даже неуказанно сколько...
- А вот выдержка другая: " В 1941-43 годах секретарь Красноярского крайкома партии. С 1945-48 секретарь Пензенского обкома партии..." Заметили одну деталь?
- Да. Здесь нет сведений о 1944 и 45 годах.
- Точно. Наверно ему было неприятно писать, что был в эти годы послан на укрепление воспитательной работы в ГУЛАГах.
- Вот, мерзавец.
- Не ругайтесь, мне после разговора с вами стало очень много понятного. Историей с вами очень заинтересовался товарищ Андропов...
- Это почему?
- Причина здесь одна. Товарищ Черненко второе лицо в государстве после Леонида Ильича Брежнева и товарищу Черненко сейчас вот так нужна чистая автобиография. Только с чистой биографией можно пройти наверх...
- Что вы сказали? Не намекаете ли вы на кресло генсека?
- Намекаю. Все может быть. Но чтобы добраться до вершины нужно убрать тех, кто его пачкает. Не так ли?
- Это ужасно.
- Это еще не все. По нашим данным, он запросил генерала К., свояка генсека, чтобы он помог, как вам деликатней сказать..., чтобы вы исчезли.
- А генерал К. где служит?
- У нас в КГБ, заместителем Андропова.
У меня от таких разъяснений голова пошла кругами.
- Ни черта не понимаю.
Мой собеседник смеется.
- У нас своя кухня, свои интриганы и разные исполнители. Товарищ Андропов, как раз не хочет, чтобы исчезли свидетели нехороших дел члена ЦК Черненко. Поэтому я с вами и встретился.
- Вы что, меня прятать будете?
- Нет. Мало этого, предлагаем вам командировку, навестите ваше прошлое, поезжайте на современную заставу Хорос. Посмотрите как живет теперь там новое поколение пограничников, вспомните молодость.
- Конкретно, зачем это нужно?
- В ЦК возникло предложение наградить заставу Хорос орденом Трудового Красного Знамени. Черненко собирается сделать это лично.
- Но это же одна тихая застава из тысячи других, ничем не выделялась, только и было дел до 1924 года, а потом один срам.
- Наверху своих подхалимов полно, вот и решили сделать приятное влиятельному человеку.
- И я должен там подпортить ему настроение...
- Хорошо бы.
- По моему кто то сошел с ума. Либо Черненко, либо все ЦК. Ведь додуматься до такого надо, наградить малоизвестную, обыкновенную заставу.
Генерал хохочет.
- Похоже все сошли с ума. Вот цитирую обоснование этого решения. Значит так... это упустим... вот: " Надо уяснить главное: не будь Хоргосской заставы, страна не получила бы крупнейшего партийно-государственного деятеля. Здесь его приняли в партию, здесь избрали секретарем партийной организации..." Здорово написано.
- Да, ради этого стоит съездить на заставу. В то время партийная ячейка состояла из пяти коммунистов и никакой организации не было.
- Значит поедете?
- Поеду.
- Деньги мы вам дадим...
- Потом меня ваш К., не того...
- Потом все может изменится. Не беспокойтесь, поезжайте.
Я приехал на заставу в разгар марафета. Заново отделывали домики. Красили везде: крыши, стены, асфальт, поребрики, деревья, заборы, все что приезжие могли увидеть. Начальник заставы майор Игнатьев сразу отмахнулся от меня.