Будучи преследуемой организацией, группы БНП по всей стране поддерживают тесные контакты друг с другом, обмениваясь информацией, в том числе и о возможных готовящихся против нас акциях. Ультраправые партии имеют репутацию партий, активно использующих насильственные методы борьбы, поэтому если их задевают, они незамедлительно реагируют, привлекая к акциям большое количество участников, но по настоящему элитной праворадикальной бригадой считается Combat 18 (С18), названная так в честь Адольфа Гитлера (по порядковым номерам букв алфавита – А=1, Н=8), которая имеет свои определенные принципы и установки. Повсюду они используют насилие и тактику террора против всех, кто, по их мнению, стоит на пути распространения правильных взглядов. Они являются устрашающим фактором для тех, кто хотел бы убрать нас подальше от клуба. Я думаю, что многие люди хотели бы выступить против нас, но не могут на это отважиться, и, наверное, никогда не смогут.
В феврале 1995 года наша банда вместе с другими членами БНП из другого северного клуба отправилась на матч сборной Англии в Дублин. Еще за несколько месяцев до этого мы получили директиву во что бы то ни стало попасть на этот матч – но мы в ней и не нуждались: мы хорошо знали, что такое Ирландия и какова была политическая ситуация на тот момент; мы предполагали, что полиция попытается остановить нас в аэропорту, чтобы воспрепятствовать поездке. Мы знали, что все будут против нас, так как знают, зачем мы едем. но мы были уверены, что у них не хватит сил остановить нас. Также ходили разговоры, что на матче будут люди, которые специально приедут наблюдать за нами. В то время лично я думал, что все это не более чем слухи, однако теперь, вспоминая произошедшее, я думаю, что это было правдой, и там действительно были люди. прибывшие вычислять нас.
Нашей целью было быстро и не привлекая внимания попасть в Дублин. возглавить поддержку на матче и, по возможности, сорвать матч таким образом, чтобы привлечь как можно большее внимание средств массовой информации. Нужно было дискредитировать британское правительство перед началом англо ирландского мирного процесса. Матч, как известно, транслировался напрямую, так что лучшей возможности для демонстрации английского рэмпейджа и не требовалось, тем более что, как мы знали, другие группы сделают все возможное, чтобы устроить шоу на игре.
Английские фаны как фаны сборной отличаются от себя самих в своей клубной ипостаси. Как фаны сборной, они в первую очередь чувствуют необходимость в утверждении чувства национального самосознания и самоутверждения, для чего Дублин – идеальное место; что может быть лучше, чем играть против команды, набранной из игроков той же национальности и возглавляемой тренером, которого нельзя назвать иначе как “иуда” и предатель своей страны? Английские суппортеры гордятся тем, что они англичане, и хотя подавляющее большинство из них ни в коем случае не может быть причислено к расистам, в их любви к стране есть изрядная доля национализма. Они требуют, чтобы к ним откосились с уважением, и если этого не происходит, тогда то все и начинается. Это обстоятельство объясняет то, почему меры, принимаемые полицией иностранных государств, обычно оказываются недостаточными, и то, как легко англичане добиваются своего, если захотят.
Мы были удивлены тем. как легко мы попали в Дублин. В Англии в аэропорту мы не имели проблем, и то же самое можно сказать и о нашем прибытии в Ирландию. Мы уехали во вторник, вместе с несколькими другими бригадами, и хотя в пути произошло несколько мелких происшествий, они просто являлись отголоском состоявшейся ранее в том же сезоне кубковой игры. В любом случае, мы не собирались скрывать, что мы англичане. Когда мы прибыли в город, мы встретились с несколькими другими мобами, ознакомившись таким образом с обстановкой. Муссировались слухи, что якобы большое число членов С18 добралось а начале недели разными маршрутами (с целью избежания вычисления и депортации), и они активно налаживают связи с членами Ulster Freedom Fighters (Ольстерское Движение Сопротивления) [оранжистская организация в Северной Ирландии], организации, с которой С18 поддерживает тесные контакты со времени провозглашения англо ирландского соглашения. Ближе к ночи мы нашли подходящий паб и зависли в нем; время от времени наведывались небольшие группы фанов. Они рассказали нам о небольших стычках в городе, но в целом, по их рассказам, все было спокойно, и местные, похоже, не имеют намерений проявлять какую либо активность.
В день матча мы увидели множество знакомых лиц; число английских суппортеров стремительно росло, и атмосфера накалялась с каждой минутой. Новости из пабов перемежались лоялистскими слоганами, в совокупности с несколькими замученными махачами это помогло всем проникнуться подобающим настроением. Активно распространялась литература БНП, и большинство разговоров было не о футболе, а о том, что произойдет на стадионе и в его окрестностях. Кто то разузнавал, какие дальше планы, и каждый собирался принимать активное участие в их осуществлении.
Выйдя из паба, мы двинулись к стадиону, и шоу началось. Мы собрались в большой моб, и полиция хотела только, чтобы мы как можно быстрее прошли по улицам и оказались на трибунах. Меры безопасности были просто смешными. Не составило никакого труда попасть на стадион – мы просто прошли через них (полисов) и турникеты. В этот момент я понял, что мы можем замутить что нибудь реальное.
На стадионе атмосфера была наэлектризована, полна ожидания чего то, что вот вот должно было произойти, и взаимной ненависти. Кругом знакомые лица; такого состава я никогда раньше не видел. Что еще меня удивило, в нашем секторе были также и ирландцы, на которых немедленно прыгнули. Непохоже было, что полиция могла это остановить, и многие ирландские болельщики стали покидать трибуну, спасаясь бегством. С приближением начала матча все громче звучали заряды “Не сдадимся ИРА” и “Ольстер – британский?”, во главе всего этого стояли члены БНП (это может показаться странным кому то, но я действительно считаю, что большинство англичан в целом разделяют наши взгляды, но нуждаются в ком то, кто объединил бы их и подтолкнул к действию).
Некоторые из английских парней были в масках, что не совсем обычно для нас, но эти парни начали швырять специально приготовленные предметы в людей, сидевших в секторе под нами. Мы хорошо начали, и становилось ясно, что мы полностью контролируем обстановку в этой части трибуны. Было понятно, что так не может продолжаться долго, с другой стороны, все внимание журналистов было приковано к нам, и мы внезапно поняли, что вот он – шанс показать всему миру, как мы по настоящему относимся к Северной Ирландии. Футбол дал нам шанс, но игра сама по себе была для нас только шагом на пути к достижению цели. Как я уже говорил, нашей изначальной целью был срыв матча, но в тот момент мы поверили, что действительно сможем сделать это.
Когда ирландцы начали с центра, мы зарядили “Зиг Хайль” и все такое; полиция позволяла нам делать все, что угодно. Один полис, либо очень храбрый, либо очень глупый, полез в толпу, пытаясь выцепить там кого то. В этот момент люди стали ломать сиденья, вооружаясь ими, поскольку ожидали вмешательства спецназа, которое должно было послужить сигналом для начала кик офф. Но события приняли другое направление, когда ирландцы открыли счет. Некоторые ломанулись вниз, и начался тотальный беспредел.
Я помню, что эту картину показывали напрямую в пабах и клубах по всей Британии, а также во многих местах Европы. Это было самое офигенное, что я когда либо видел на футбольном матче. Народ внизу выскакивал на поле; между ними возникали махачи, поскольку Там были и англичане и ирландцы, но это уже не было так важно, так как нас больше интересовала политическая сторона дела. Полисы избрали своей мишенью на поле английских парней, но тут начали мы, и им пришлось переключаться на нас. Мы увидели, что игроки покидают поле; затем прозвучало сообщение, что игра прервана. Ощущение собственной силы было просто офигительным. Мы достигли большего, чем надеялись, потому что это попало в новости по всему миру. БНП была достаточно хорошо известна, и то, что мы могли организовать такое, было неплохим ответом нашим оппонентам. БНП больше не смогут игнорировать; на следующий день о нас говорили повсюду – и за обеденными столами, и на рабочих местах.