Королева вынырнула и, опираясь на протянутые в помощь руки наяд, выбралась на берег. Кларенс заметил, что она очень устала. Свет вокруг нее не погас, но словно чуть померк. Он увидел, как к ней поднесли паланкин, она распустила мокрые волосы и закуталась в услужливо поданную мантию. Ритуал исполнен, и сейчас она уже не была здесь нужна. Она села в паланкин, задернула занавески, и свет для Кларенса померк. Пусть из-под каждого куста неслись смешки и песни. Ее здесь уже не было, и грудь его вдруг стеснил сильнейший спазм, вырвавшийся наружу всхлипом, пытаясь подавить который он прижался лицом к грубой древесной коре и расцарапал себе лоб. Никогда ее не увидеть! Как можно с этим жить?
— А теперь слезай! — приказал чей-то негромкий голос из-под дерева.
Кларенс удивленно моргнул. Он как-то уже привык к мысли, что останется незамеченным.
— Я тебе говорю, — в голосе слышалась насмешка. — Слезай сам, не то хуже будет.
Кларенс понял, что прятаться от эльфа глупо, и спрыгнул вниз. Как ни странно, кольцо вооруженной стражи не сомкнулось вокруг. Перед ним стоял один-единственный эльф, в отличие от прочих не хмельной и не одурманенный ночью безудержного веселья.
— Подглядываем? — поинтересовался тот.
Кларенс огляделся. Товарищам эльфа явно было не до того. Если коротышка вздумает сделать какую-нибудь пакость, он без труда с ним справится. В общем-то сейчас как будто ничто не мешало ему отпихнуть эльфа с дороги и пуститься в бега.
— Давай без глупостей, — посоветовал эльф. — Я не хочу тебе никакого зла. Более того… — он смерил юношу взглядом, — я мог бы, скажем… представить тебя Королеве.
Он усмехнулся, услышав, видимо, как заколотилось сердце человека.
— Как тебя зовут?
Кларенс вполголоса представился.
— Не тебя ли это, случаем, топили в бочке с мальвазией? — пошутил эльф, демонстрируя знание классической литературы.
— Что? — Кларенс был ошарашен. Эльф негромко засмеялся.
— Пойдем отсюда, — сказал он. — Тебе здесь не место, а по дороге расскажешь мне о своем приключении.
Кларенс не сдвинулся с места. Было что-то очень подозрительное в том, что этот эльф не принимал участия в забавах своего народа.
— Кто ты, — спросил он, — что распоряжаешься знакомствами своей Королевы?
— Я ее Регент, — серьезно сказал тот. — И, возможно, я ищу именно тебя. Скажи правду, неужели все в тебе не стремится увидеть ее еще хотя бы раз?
Кларенс ничем не подтвердил эльфу его правоту, но тот в его словах и не нуждался.
Пока они пробирались через ночной лес, Кларенс в нескольких словах обрисовал свою сказку. Ему было двадцать лет, и до сих пор он преспокойно жил в своей деревне, помогая сельскому кузнецу. До тех пор, пока в их краях не завелся волк-людоед. Этот зверь, судя по повадкам и следу, был невероятно громадным и бессовестным, нападая не только на одиночных детей и женщин, но даже и на взрослых мужчин. Он был настолько нагл, что осмеливался ночами пробираться в саму деревню и выть посреди площади, перед самой деревенской церковью, наслаждаясь, должно быть, ужасом трясущихся в своих домах крестьян. Овец он не ел, но резал так, сколько мог за раз, для собственного извращенного удовольствия, заставляя думать, что является не просто хищником, а волшебным существом. Втихомолку Кларенс считал себя самым пострадавшим, поскольку малышка Бесси наотрез отказалась встречаться с ним за околицей после наступления темноты. Бесси… Он усмехнулся. Сейчас он не был твердо уверен даже в том, что она где-то существует. Он позабыл даже ее лицо. Терпеть выходки волка-оборотня было унизительно, и община решила организовать на него загонную охоту, в которой Кларенс с восторгом принял участие. Они истребили по всей округе великое множество волков, но ни один из них даже и близко не был схож с чудовищем по размерам. И тогда Кларенс, давно чувствовавший в себе настойчивую потребность совершить подвиг, вызвался выследить Волка, убить его и принести домой его шкуру. Он сделал это не из-за Бесси, хотя она, конечно, да и многие другие думали, что из-за нее. И вот уже многие месяцы он шел по следу, научившись спать вполглаза и неделями обходиться почти без еды. В страстном стремлении настичь Волка он сам становился порою почти зверем, овладевая звериной логикой его поступков и учась силы разума передавать телу. Волк стал его личным врагом и, кажется, сам он удостоился у оборотня той же чести. Несколько раз он почти видел его… Несколько раз просыпался в ночи, видя над собой огни его глаз и чувствуя смрад зловонной пасти чудовища. Но когда он кидался ему вслед, ломясь сквозь кусты, Волк уходил, растворялся в ночи, словно издеваясь над тщетными человеческими попытками. Кларенс знал уже этого Волка, как родного, но и Волк теперь знал Кларенса. Они были связаны одной сказкой, и один не мог без другого.
Говоря об этом, Кларенс заметил, как по телу эльфа пробежала дрожь, и удивился. Почему именно это место его рассказа произвело на Регента Королевы такое сильное впечатление?
— У всего Зла один корень, — сказал тот негромко. — И тот, кто правит всей злобной нечистью Волшебной Страны, должен держать ответ в том числе и за преступления твоего Волка. Но о нем мы с тобою поговорим позже.
* * *
Несколько дней Кларенс жил в эльфийском замке, куда привел его Регент, отдыхая и наслаждаясь доброжелательным вниманием хозяев. Он вдоволь, на всю оставшуюся жизнь наслушался сказок и песен, однако в конце недели начал проявлять некоторую нервозность. Королева не показывалась, а разве не ради нее он согласился отложить свою охоту? Амальрик, Регент, чьим почетным гостем он оставался все это время, говорил, что Владычица его грез должна придти в себя после Ночи Танцев, что она нездорова и не в духе. Кларенс готов был согласиться с этим: ему казалось, она вообще должна быть серьезно больна после той дозы наркотика, что ей вкатили перед оргией.
Но в конце недели Амальрик сказал, что готов представить его Королеве.
Его сердце самым постыдным образом ухнуло в пятки, когда он оказался перед низенькой дверью в ее покои. Амальрик смерил его пронзительным взглядом, усмехнулся, подмигнул, предупредительно стукнул в дверь.
— Лучше обнимать девушку, — шепотом сказал он, — чем старый вяз.
Проходя под притолокой, Кларенс нагнулся, а когда рискнул поднять голову, то взгляд его уперся в Королеву, раскачивающуюся в плетеном гамаке.
Каждое ее явление было для Кларенса как удар поддых. Сегодня она была совсем, совсем иной. Во-первых… она оказалась совсем юной. И маленькой. Хоть она и сидела, ему удалось прикинуть, что росту в ней около пяти футов, ну, плюс, может быть, дюйма три. Худенькая, с длинной нервной шейкой и пухлым, чуточку сонным ртом. Масса волос, при свете дня оказавшихся пламенно-рыжими, была зачесана вверх и уложена в объемную прическу, скрепленную множеством драгоценных шпилек. Ее зеленое шелковое платье для приемов было сплошь изукрашено золотом по круглой кокетке, высоким манжетам, собирающим у кисти широкие рукава, и подолу. Платье плотно охватывало стан и узкие девичьи бедра, расширяясь только от коленей вниз, и достаточно дерзко обрисовывало ее еще только становящееся женственным тело. Тяжелая золотая лента пояса была завязана на бедрах, и спадающий до самой земли конец ее прижимал платье спереди. В этом наряде Королева эльфов могла бы сойти за любую из человеческих принцесс, вот только властью обладала неизмеримо большей. Несколько дней назад Кларенс видел ее вообще без ничего, если не считать одеждой свет, излучаемый ее телом, но тогда она казалась ему столь же неприступной, как Луна, и повергла его в такое благоговение, что впору было преклонять колена. А сейчас, в шелках и золоте, наряженная по-королевски, она напоминала недозрелое краденое яблочко, в которое нестерпимо хочется поскорее вонзить зубы.