— Война, — глухо сказал Амальрик. — Я потерял еще два замка. Они были осаждены гоблинским войском, взяты штурмом, разграблены и сожжены, а население безжалостно истреблено.
— Рэй неукротим.
По лицу эльфа пробежала судорога.
— Сам он там не был замечен. Он не разменивается на мелочи. У него есть подручные, с коих он спрашивает за исполнение. А сам он, насколько мне известно, рыщет по лесам и болотам в поисках Хайпура.
— Не он первый, — пожала плечами принцесса. — Не он, надо думать, и последний. Поиски Хайпура — исконная головная боль Черных.
— И все же я рекомендовал бы тебе усилить бдительность. Округа наводнена его шпионами, и сам он, я уверен, не новичок в обращении с палантиром. Представь, что тут будет, если он возникнет здесь со всей своей армией.
— Охранные заклинания города в порядке, — машинально ответила Джейн, — я проверяла их недавно. Но, как мне кажется, после того, как ты его тогда оглоушил, Рэй больше надеется на свое воинское искусство, чем на магию. Он более человек, нежели волшебник.
— Мир продержался столь недолго, — вздохнул Амальрик. — Опять огонь, кровь и смерть. Королева спасла мою жизнь, но за нее одну мы заплатили уже тысячами. Прервались жизни, коим иначе длиться бы бесконечно. Когда я вижу глаза своих подданных, я спрашиваю себя, имею ли я на это право? И, может быть, я должен покинуть убежище и сдаться? И тогда это чудовище удовлетворится?
— В любом случае останется ненасытная злобность гоблинского воинства и прочей покорной ему нечисти, — возразила принцесса. — Он должен будет давать им волю, если хочет оставаться их принцем. И для твоих подданных дело ведь не столько в твоей жизни, сколько в стойкости и вольном духе народа, в его престиже, который ты собою олицетворяешь. Они простят тебе любые жертвы, несомые ради тебя, но если ты капитулируешь, они решат, что все было зря. И потом… Рэй не позволит тебе принять возвышающий мученический венец. Прежде, чем казнить, он тебя сломает, превратит в ничтожество и выставит таким напоказ. Ты ведь уже знаешь.
Эльф кивнул. Он соглашался с нею, хотя обсуждать было выше его надорванных сил.
— Я бы просил тебя собрать Совет, — сказал он. — В возможно более полном составе, включая представителей Тримальхиара. Я хочу поставить на голосование один важный вопрос касательно Черного трона.
— У меня к тебе встречная просьба, Регент, — отозвалась Джейн, и он вздрогнул, когда она так его титуловала. — Я хочу повидать твою Королеву. Попроси, чтобы она приняла меня. Связь эта длится столь долго, что ее уже смело можно назвать браком. Насколько я в курсе, Солли — единственная известная слабость Рэя.
* * *
Артур, опершись о подоконник, наблюдал, как его мать собирает вещи, которые ей хотелось бы взять с собой в дорогу. Она торопилась, и ее движения были порывисты, как у юной девушки, а каскад рыжих кудрей никак не поспевал за метавшейся по комнате хозяйкой, чтобы улечься, как того требовал закон тяготения, на ее спине и плечах.
— Без удовольствия едешь? — спросил сын. — Без радости и интереса?
Она остановилась и посмотрела на него, позволив волосам наконец настигнуть себя.
— Какая уж тут радость! Они там понимают друг друга с полувзгляда, особенно Джейн и Амальрик. А я на этих сборищах чувствую себя, как корова на коньках. И они еще завязывают мне глаза на протяжении всего пути.
Артур рассеянно улыбнулся.
— Потерпи, — сказал он. — Наверное, это в последний раз. На следующий год я сам буду говорить там.
Сэсс подошла, и он позволил ей обнять себя. Суд да дело, а вот и ему уже пятнадцать, и он жаждет вступить в Большую Игру. Она попыталась укротить свои чувства, Арти далеко не всегда бывал снисходителен к проявлениям ее сентиментальности.
— И что у них случилось на этот раз? — пробормотала она. — Какая еще проблема? Полный Совет, ты слыхал?
Артур усмехнулся, глядя в окно на город.
— Да у них одна проблема! Рэй дает им шороху. Знаешь, я более чем уверен, что Амальрик будет просить у Совета голову Рэя.
Сэсс поморщилась, и Артур, увидев это, кивнул.
— Я прошу тебя голосовать против, мама, несмотря на твою неприязнь.
— А если я воздержусь, тебя это не устроит? Мне кажется, нейтралитету Тримальхиара более пристало выразиться именно так.
— Нет, мамочка, только против. Если мы воздержимся, нас попросту не будут принимать во внимание. И я не смогу смотреть Рэю в глаза.
— Эта ваша дружба так много для тебя значит?
— Да. Он уделяет мне время, а я думаю, он мог бы использовать его на что-то более для себя полезное. Он многому научил меня. Послушай, мама… Тебе никогда не казалось, что Рэй занимает не свое место?
Сэсс коротко рассмеялась.
— Во всяком случае, он прекрасно справляется с налагаемыми им обязательствами.
— Я не о том. Конечно, прекрасно. Он здорово делает все, за что берется. Я о том, что в Рэе, в сущности, нет ничего по-настоящему подлого, грязного, омерзительного… Настоящего Зла! Что он в какой-то степени заложник своего трона.
— Эльфов он люто ненавидит сам по себе.
— Они дали ему повод.
— А им дала повод вся предыстория отношений тронов.
— Эту цепочку можно разматывать долго, мама, и, я думаю, Белые не всегда были настолько беленькими. Прости, если моя мысль покажется тебе дикой… Иногда я жалею, что у нас, у Тримальхиара, нет настоящего Врага. Потому что если бы такой нашелся, знаешь, где был бы Рэй? Здесь. С Чайкой в руках у ступеней Белого трона. И лучшей защиты мы бы с тобой не нашли. И он не нашел бы лучшего приложения своим силам. Понимаешь, все дело в отсутствии настоящего Зла.
— Но он творит зло, мой мальчик. За его спиною огонь и сталь.
— Я уверен, это можно как-то остановить. К нему должен быть простой, человеческий ключик.
Он сам себя оборвал на полуслове и снова глянул в окно.
— Тебе пора, — сказал он. — Эльфы ждут.
Мать поцеловала его, и они оба спустились к выходу, где уже ждал их верховой отряд эльфов, сопровождавший паланкин, куда села Леди Тримальхиара, прежде позволив завязать себе глаза. Эльфы задернули занавески, поклонились наследнику Белого трона, и кавалькада молча и быстро покинула дворцовую площадь, скрывшись в зеленой аллее, ведущей по направлению к холмам. Артур проводил всю группу заинтересованным взглядом. Ему страшно хотелось самому проделать этот путь, самому увидеть волшебный Хайпур. Ему, как наследнику и принцу, не будут завязывать глаз. Он будет знать.
* * *
— Послушай, ты, мелочь мохнатая, — ревел Удылгуб, размахивая волосатыми лапищами, — я должен хотя бы знать, живой он там, или нет.
— Ничего не могу поделать, — невозмутимо отвечал брауни, ведавший домашним обиходом Замка и бывший величиною разве что в голову своего визави. — Принц заперся в тронном зале наедине с палантиром и велел его не беспокоить. Любому, кто этот запрет нарушит, очень не поздоровится.
— Придумай сказку получше! — рявкнул гоблин. — Эту я слышу уже неделю. Что, он и поесть не выходит? И демоны с кухни не имеют к нему доступа?