Когда могучий инстинкт сгоняет всех рыб, которым пора размножаться, к устьям рек, они приплывают сюда без опозданий. Некоторое время лососи плавают туда-сюда у границы пресных вод, мутными потоками изливающихся с континента. «То ли привыкают они к пресной воде, — спрашивает Герольф Альшнер, немецкий биолог, — то ли отдыхают перед трудным путешествием?»
Затем вдруг дружно и такими «превеликими рунами» устремляются вверх по реке, что буквально запруживают ее. Вода кишит рыбами. У многих плавники и спины торчат над водой — так жмут на них снизу другие лососи. А местами, где неширокая река внезапно суживается, крайних рыб напирающие в центре косяки выталкивают даже на берег.
Вот, например, как устремившаяся на нерест горбуша штурмовала реку Большую (на Камчатке).
«При солнечной и тихой погоде, — пишет советский исследователь М. Ф. Правдин, — с середины реки разнёсся и долетел до берега необыкновенный шум. Население рыбалок кинулось на берег, и здесь все долго любовались, как огромнейший косяк горбуши с сильным шумом и с беспрерывным выпрыгиванием отдельных рыб шёл вверх по реке, словно новая река ворвалась в Большую. Полоса шумящей рыбы тянулась не менее как на версту, так что без преувеличения можно считать, что в этом косяке был не один миллион рыб».
Когда горбуша идет в реки, начинается великая пожива для лис, медведей, ворон, рысей и других зверей и птиц, которые набрасываются на одержимых «настальгией» лососей и добывают их каждый на свой манер. Люди тоже не упускают случая и ловят красную рыбу всеми способами.
А лососи стремятся все дальше и дальше вверх по реке. От главной армии отделяются отряды и уходят в боковые протоки, заплывают в ручьи, вливающиеся в реку, поднимаются по ним к самым истокам. Водопады и перекаты, которые теперь встречаются на каждом шагу, рыбы преодолевают акробатическими прыжками: прыгают нередко на три метра вверх и на пять в длину! Иных ждет неудача: падают они после отчаянных скачков не в воду за водопадом, а на сухие скалы и камни. Многие тут гибнут, но многие благополучно «приводняются» и продолжают путь.
В некоторые реки Аляски, в Юкон например, чавыча «углубляется» на три с половиной тысячи километров от устья! В день проплывают лососи по реке в среднем километров двенадцать. Но если река очень уж длинная, то рыбам, чтобы вовремя добраться до ее верховьев, приходится спешить, и тогда оставляют каждые сутки они по пятьдесят километров «за хвостом».
Жизнь в реках
Тихоокеанские лососи входят в текучие воды континентов летом, и каждый вид в свое время: раньше всех, в начале мая, штурмует реки чавыча, самая вкусная из них. Американцы зовут ее королевским лососем, а японцы — масуносуке, «князем лососей».
Потом идет нерка, сима, горбуша, кета, и уже в августе — кижуч. Сразу же, прибыв на нерестилище, рыбы мечут икру.
Но лосось атлантический, или сёмга[23], в отличие от своих тихоокеанских собратьев нерестится не летом, а осенью и зимой и не сразу, после того как попадет в пресную воду.
«Вообще, — пишет известный знаток рыб академик Л. С. Берг, — биология лосося необыкновенно сложна: в каждой реке его жизнь протекает по-своему». У семги, говорит он, как у пшеницы, есть две биологические формы: яровая и озимая. И сходство здесь не только в названии. Озимые хлеба, чтобы продолжать рост, должны пережить под снегом зиму. Лишь после того как холод «обработает» таинственным образом их клетки, они на следующее лето начинают колоситься. Яровые хлеба колосятся в то же лето, в начале которого были посеяны.
Так и лососи: озимая семга должна, чтобы ее икра и молоки созрели, провести зиму подо льдом в холодной речной воде. Яровые расы в этом не нуждаются.
Семга входит в реки несколько раз в году. Весной, как только они вскрываются, идет «заледка». Это крупные самки с недоразвитой икрой. Наверное, еще с осени собрались они в устьях рек и здесь зимовали.
В июле осаждает реки тинда, или межень, — мелкие в килограмм-два лососики, преимущественно самцы. Тинда — это рыбья молодежь, которая торопится наделить мир своим потомством.
Одну лишь зиму провела тинда в море, едва исполнился ей год — и уже вернулась она в реки на размножение. Другие лососи живут в море дольше: года два-три, не помышляя даже о нересте.
Наконец, с конца августа и до морозов идет «осенняя» семга — почти все крупные самки без зрелой икры.
Так вот семга, что покинула море летом, нерестится в этом же году зимой. А «осенняя» и есть озимая раса: лишь через год, следующей зимой, отложит она икру.
Целый год озимая семга сонно дремлет где-нибудь в омутах и ямах и ничего не ест. «Она проходит стадию вегетативного покоя при низкой (около нуля градусов) температуре», — говорит Л. С. Берг.
Как только войдут лососи в реки и почуют вокруг себя пресную воду, с ними происходит удивительный метаморфоз: из прожорливых хищников сразу превращаются они в голодающих йогов. Пока живут в реке, ничего не едят. Силы их поддерживают запасы жира, которые они накопили еще в море. Есть им некогда, да и некуда пищу эту складывать: яичники и семенники у рыб так разрослись, что распирают бока и кишечник совсем сжали. А у самцов, кроме того, и челюсти изогнулись, словно клещи, на манер клюва клестов. Лущить шишки таким клювом, может быть, и удобно, но есть рыбу совсем невозможно.
И окраска стала у лососей другой: не серебристой, как в море, а тёмной. У сёмги — с красными пятнами на боках. И горб на спине вырос, особенно высокий он у самцов горбуши. Рыбы «лошают» — так говорят у нас. А лошалых самцов называют лохами.
Лососи нерестятся в быстрых ручьях с прозрачной водой и галечным дном. Чтобы до них добраться, они часто поднимаются к самым истокам и ключам. Опасность сесть на мель их не смущает: нередко рыбы мечут икру на таких мелких местах, что им приходится ложится на бок — только тогда вода покрывает их целиком.
Каждая рыба идёт туда, в ту реку и часто в ту протоку, где несколько лет назад родилась сама. В главе об ориентации мы подробнее поговорим об этом.
Самцы ревниво стерегут своих самок, гонят прочь других лохов. Между соперниками разыгрываются жестокие дуэли.
Прежде чем отложить икру, рыбы очищают дно от мусора: ила и травы. Ложатся на бок и бьют хвостами — ил взмывает вверх, под ним обнажается песок. Тогда самка роет в песке довольно большую яму — длиной метра два-три! В нее и откладывает несколько тысяч икринок. Заваливает яму песком и галькой, насыпает над ней бугор, который напоминает могильный холмик. Таких гнезд она закладывает несколько. Трудится дня два-три, иногда неделю.
Потом караулит гнездо. Стоит в ожидании смерти у колыбели новой жизни. Многие самки лососей погибают у своих гнезд от истощения.
А самцы, как только самки вымечут икру, сразу же покидают их. Они спешат в море? О нет. Самцы тоже почти все погибают тут же в реке. Обессиленные, истерзанные, больные, вяло плывут лохи вниз по течению. Многих быстрые потоки несут хвостом вперед, многих и вверх брюхом.
«Во всех родах камчатских лососей сие достойно примечания, — писал в 1755 году один из первых наших ихтиологов Степан Петрович Крашенинников, — что они в реках и родятся, и издыхают, а возрастают в море и что по однажды токмо в жизнь свою икру и молоки пускают».
Что касается дальневосточных лососей, это так: «однажды токмо в жизнь свою» они размножаются. Но европейские сёмги довольно часто живыми и невредимыми возвращаются в море из трудных походов в «воды обетованные». В море они быстро приходят в себя, с жадностью набрасываются на сельдей и песчанок, поправляются, жиреют и на следующий год снова отправляются в поход.
Около четверти европейских лососей, а иногда лишь два — четыре их процента возвращается нереститься во второй раз. Некоторые приходят в реки трижды. А в Шотландии поймали очень старую лососиху. На ее чешуе были хорошо заметны тринадцать отчетливых годовых колец (такие же, как на древесном пне). Значит, рыбе этой тринадцать лет. Старше ее лососи с тех пор не попадались. Стали исследовать ее дальше и обнаружили, что почтенная рыба четыре раза уже наведывалась в Шотландию и пришла нереститься теперь в пятый раз! Это тоже рекорд.
23
Есть еще семга камчатская —