Едва хозяин гостиницы с Четвертым вышли, Псих резко выдохнул воздух и сказал:
— Слава богу. Еще пару минут — и я бы его просто убил. С одного удара расколотил ему башку, как гнилую тыкву.
— Я бы участвовал в запинывании, — тут же вписался в предположительную движуху Жир.
— Кстати! — обернулся к нему Псих. — Друг мой Жир, раз уж ты уже бывал в этом благословенном городе, развей мое недоумение! Объясни мне — как же так получилось, что тебя всего лишь объявили в розыск, а не повесили на главной площади за массовые убийства? Мне кажется, это единственно возможный исход для любого демона, забредшего в этот богомерзко-расистский Челябинск?
Свинтус помрачнел, явно что-то припомнив и сознался:
— На самом деле нормальный город, здесь масса приличных людей, которые к демонам нормально относятся. Тогда проживание демонов еще допускалось и очень даже неплохо здесь жил. Куча друзей, кстати, была.
— А в чем же дело?
— В мэре, — сознался Жир. — Здесь очень крутой мэр. Реальный хозяин. Умный, строгий, всю местную шатию-братию в кулаке держит, борзеть не дает, работать заставляет. При этом хозяйственник — божьей милостью, копейку в городской бюджет не упустит. Он в город вкладывается, как… Как в любимого сына, не меньше. И горожане за него горой стоят. Ну, надо думать — никто в округе лучше челябинцев не живет, даже в Ебурге — богатеев больше, а вот простой народ беднее живет, опаснее ходит, жиже супчик вечером ест.
И все бы хорошо, но вот на демонов у мэра какой-то бзик. Никто не в курсе — когда и какой демон ему в кашу наплевал, но нашего брата он ненавидит лютой ненавистью. Вот и завел такие порядки, вот и сделал Челябинск самым расистским городом в стране. А народ верит, что действительно все проблемы от демонов. С другой стороны — а что ему не верить? У них мэр демонов вывел, и уровень жизни поднял. Значит — без демонов лучше. А что эти две вещи может и не связаны вовсе между собой — до этого хорошо если один из десяти додумается. Так мыслю.
— Пост хок нон эст проптер хок, — кивнул Псих.
— Чего? — вытаращил глаза свин.
— Это латынь, — махнул рукой обезьян. — По-русски будет: «После этого — не значит вследствие этого».
— Вот-вот! — закивал Жир. — Я про это и говорю. Чисто совпало.
— А где Тот? — закрутил головой обезьян.
— На кухню ушел, — хрюкнул Жир. — Он сперва здесь в шкафчик залез, рылся-матерился, а потом на кухню ушел. Да вон он, возвращается.
Тот был разгневан. Сом-философ редко демонстрировал эмоции, но сейчас он был переполнен негодованием.
— Мы не можем это есть, потому что здесь ничего нет, кроме круп. Вообще ничего, даже соли! Никаких приправ! Никаких соусов! Тот — не лошадь, кушать одно зерно! Тот не будет клевать одно зерно!
— Надо это… У кипера спросить, — посоветовал Жир.
— У него не спросишь, потому что он спит! — отрезал Тот. — Кипер открыл нам дверь во внутренний дворик, кипер закрыл дверь в свою комнату на засов и храпит там так, что потолок дрожит.
— Ну тогда я не знаю, — развел руками Жир. — Будем жрать просто вареный рис. Китайцы вон едят и плодятся как кролики. Я слышал — он у них вместо хлеба.
— Зато я знаю! — вдруг сказал Псих. — Ждите меня здесь, я скоро вернусь.
— Ты куда? — тут же вскинулся Жир.
— В магазин, — отрезал обезьян. — Я не буду жрать пустой рис. Я пойду, куплю себе приправ и приготовлю нам вкусный ужин. У нас, слава богу, есть деньги, после Великой Битвы на Помойке старостиха заплатила нам максимум возможного.
— Нам же нельзя выходить, — напомнил честный Тот, — потому что демонам запрещено выходить в город.
— А кто сказал, что пойдет демон? — хмыкнул Псих. — Ты забыл про мои возможности по части преображения? Свин вот до сих пор помнит.
— Тьфу на тебя! Погоди, я с тобой иду!!! — яростно заорал свинтус и принялся лихорадочно освобождать хурджин, надо полагать — под покупки. — А то знаю я тебя. Тебя пошли в магазин за специями — ты специи и купишь. Нет уж! У меня, конечно, не 72 превращения, как у тебя, но для Челябинска и моего половинного количества — более чем достаточное. Короче, идем вместе, и я куплю все нужное.
Псих кивнул, понимая, что остановить Жира не удастся даже бульдозером, и повернулся к третьему демону.
— Тот, тебе придется остаться на базе. Твою рыбью конституцию при всем желании за человечью не выдать.
— Я вас подожду, — кивнул сом. — Потому что кто-то должен охранять лагерь. А вы все-таки ведите себя осторожнее, потому что у ментов часто есть артефакты, которыми можно видеть сквозь личину.
— Все, мы ушли, — кивнул Псих, принявший облик принарядившегося для похода в центр работяги.
Жир, из своих 32 преображений выбравший вариант «брошенный женой толстяк», последовал за ним, перекинув хурджин через плечо.
Глава сто седьмая
Г. Челябинск
(где все начинает запутываться)
г. Челябинск
столица Челябинской локации
55°09′ с. ш. 61°24′ в. д.
Пронырливый и пройдошистый мальчишка из гостиницы «На лапу Анзору» кивнул на внушительное здание и заявил Четвертому:
— Вот мэрия. Бюро пропусков слева, вход по центру. Я вас довел, работа сделана, копеечку за работу не накинете?
Четвертый накинул целых десять копеек, чем, похоже, смертельно оскорбил своего провожатого, явно рассчитывавшего на большее. По крайней мере, протянутую ему мелочь бой брать не стал, разочарованно сплюнул в сторону, буркнул под нос: «С кем поведешься, от того и наберешься», повернулся и ушел.
Четвертый пожал плечами и пошел в здание мэрии.
Владелец гостиницы для демонов не соврал — мэрия действительно работала, причем работала как часы. Четвертым лично занялся какой-то мордастый чиновник в приличном костюме и далеко не клерковского возраста. Не прошло и десяти минут, как он уже заверил монаху подорожную, однако возвращать обратно свиток не спешил. Вместо этого мордатый тепло улыбнулся монаху и поинтересовался.
— Скажите мне, святой отец, не вы ли будете тот монах Четвертый, что совершает паломничество из Владивостока в Москву в компании трех демонов, в том числе знаменитого Психа?
— Да, это я, — не стал запираться монах. — А в чем, собственно, дело?
— Я вам все подробнейшим образом объясню, — пообещал чиновник, — но сначала, если позволите, второй вопрос. Люди болтают, что у вас есть Святость. Это так?
Четвертый пожал плечами.
— Да, это так и это не секрет. А почему вы спрашиваете, э-э-э. Как вас зовут, простите?
— Иван Сергеевич. Дулин Иван Сергеевич. Прошу прощения, что не представился. Я сейчас все объясню. Видите ли, почтенный, у нас Михалыч тяжело болен.
— Михалыч?
— Это наш мэр, глава Челябинска. Его весь город зовет Михалычем, хотя официально он Алексей Михайлович Орешкин. Но он очень не любит официоза, поэтому просто Михалыч.
— Понятно. А от меня-то вы что хотите?
— Я сейчас объясню, не сбивайте. Как я уже сказал, Михалыч болен. Это тоже не секрет, объявления расклеены по всему городу.
— Объявления?
— Да. Ситуация очень серьезная, да что там — серьезная! Ситуация критическая. Никто не знает — что с ним, никто не знает — что это за болезнь, а он чахнет с каждым днем и, боюсь, ему очень недолго осталось. Мы сделали все, что было в наших силах — подняли всю нашу медицину, привозили светил из Ебурга, даже из Новосибирская одного из лучших колдунов телепортом выдернули, треть месячного бюджета на него потратили — толку ноль. От всех толку — ноль. Никто так и не поставил диагноз, а все попытки лечения только ухудшали ситуацию. Какая-то неизвестная болезнь. Мы уже хватаемся за соломинку, расклеили по всему городу объявления — приглашаем всех желающих попробовать вылечить мэра. Вознаграждение более чем солидное, правда, и штрафные санкции в случае провала тоже немалые. Иначе бы сюда пол-Челябинска набилось бы. Но и так, знаете ли — идут. Пять-семь человек в день — стабильно. Правда, результат по-прежнему — ну-ле-вой.