Чиновник Дулин побарабанил пальцами по столу и о чем-то глубоко задумался. Четвертый, посидев немного в тишине, решил прервать паузу.
— И что вы с ними делаете?
— А? С кем?
— С неудачниками? Какие штрафные санкции-то?
— А… Да нет, ничего особенного, получают три месяца общественных работ и летят себе белым лебедем. Кто улицы подметать, кто на бойню — полутуши таскать, а кто и общественные сортиры мыть. Работы в городе хватает.
— Это все хорошо, а от меня-то вы что хотите?
— А я не сказал? — смутился мордатый. — Извините. Просто Михалыч мне не чужой человек, и я очень тяжело это все воспринимаю. Вас, молодой человек, мы хотели попросить попробовать снять вариант насылания порчи и сглаза. Ну и отслужить молебен во здравие — на всякий случай, для общей профилактики. Наши местные монахи, разумеется, все это делали, причем многократно. Но у вас все-таки Святость. У нас со Святостью никого нет, даже в Ебурге. Ближайший вариант — один старец в Ханты-Мансийске, но он отказался покинуть скит, а вести Михалыча туда — не вариант, старец принимает только паломников, проделавших весь путь пешком, а Михалыч тупо не дойдет. Так что вас нам, можно сказать, бог послал.
— Ну… — начал было Чертвертый, но тут чиновник хлопнул себя ладонью по лбу и перебил.
— Вот башка садовая, забыл сказать. Разумеется, в случае успеха мы сделаем все, чтобы отблагодарить вас как в материальном плане, и будем максимально способствовать вашей прокачке, наслышаны, знаете ли. Службы в любых храмах, совместные молебны — все, что вы пожелаете. Ну и, разумеется, по отношению к вам никаких штрафных санкций не будет в любом случае. Договор заключаем через Систему, обман с нашей стороны исключен. Ну, что скажете?
— Ну… — немного смутился Четвертый — настолько умоляюще смотрел на него Дулин. — Да. Да, я согласен, разумеется. Это, в общем-то, мой долг, я бы и без всякого вознаграждения взялся.
— Но с вознаграждением — лучше! — весомо сказал чиновник и впервые за весь разговор улыбнулся. — Знаете что? Не надо вам возвращаться к Анзору, только зря ноги бить — туда-сюда бегать. Оставайтесь на ночь здесь, здесь круглосуточная охрана, у нас прекрасные гостевые комнаты, ужином вас покормят, вегетарианским, конечно же, вегетарианским, я в курсе ваших предпочтений. А завтра с утра сразу и займемся делом. Облачение на вас, если что еще для службы потребуется — все дадим. Да что вы задумались, оставайтесь! Согласитесь — просто глупо сейчас на ночь глядя идти к Анзору, чтобы завтра с рассветом возвращаться сюда.
Четвертый на всякий случай все-таки подумал, не нашел никаких причин для отказа и кивнул.
— Хорошо, я согласен.
— Ура! — расцвел чиновник и встал. — Договорились. Тогда отдыхайте, набирайтесь сил перед завтрашним, мой референт сейчас вас покормит и отведет в апартаменты.
— Погодите! — остановил его Четвертый. — Единственное — у меня будет к вам одна просьба. Нельзя ли сообщить моим демонам, что я остался в мэрии и буду здесь как минимум завтра до обеда? Я боюсь, иначе они будут волноваться из-за моего отсутствия и понаделают каких-нибудь глупостей.
— А, эти ваши зверушки-охранники… — брезгливо поморщился Дулин. — Нет проблем. Я сейчас отправлю в гостиницу наряд милиции, они поставят ваших песиков в известность.
А в это время Псих и Жир слонялись по улицам вечернего Челябинска в поисках ассортимента побогаче. Три ранее найденные лавки свинтус забраковал — мол, здесь и покупать нечего, ассортимент как в солдатской чайной, и фасовка как для лилипутов — не наешься никогда. В общем, вел себя как переборчивая невеста и уже изрядно достал Психа. Обезьян все более склонялся к тому, чтобы послать свиноида по направлению к его родному свинарнику, и купить все нужное в первой попавшейся лавке.
Но сделать он этого не успел — из-за угла вынырнул и двинулся им навстречу милицейский патруль. Похоже, усиленный — поскольку состоял аж из пяти людей в форме.
И, в общем-то делать ничего не надо было — надо было просто спокойно идти им навстречу, благо, патрульные не обращали на преобразившихся демонов никакого внимания, технически вооруженным взглядом на них не смотрели и вообще мирно болтали между собой, но…
Но тут свин по своему обыкновению все испортил. Он почему-то откровенно запаниковал и повел себя как какой-то зашуганный первогодок в самоволке. Глазки у Жира забегали, сам он засуетился и не нашел ничего лучшего, чем уткнуться в первое попавшееся объявление на столбе. Он изучал его, повернувшись к ментам спиной и старательно пряча морду. Психу ничего не оставалось, как присоединиться к коллеге.
Псих изучал объявление о поиске желающих вылечить мэра и забористо матерился про себя — ну как так-то⁈ Ведь даже малым детям известно, что патрульные менты — великолепные эмпаты. Они мгновенно считывают в толпе граждан с неадекватной реакцией на ментов — слишком суетливых, слишком робких, слишком заморозившихся и т.п. После чего мгновенно выхватывают этого пассажира из толпы и начинают грузить его по полной, требуя паспорт, а впоследствии — и купюры.
«Сейчас сто пудов прикопаются!» — подумал Псих и угадал.
— Что, мужики, решили денег по легкому поднять? — раздался за спиной голос одного из милиционеров. — Не советую, граждане… мнэ-э… не советую. Рожи ваши на высококлассных лепил явно не тянут, так что все закончится многомесячной отсидкой в КПЗ и ударным трудом на уборке дерьма.
— Это вы о чем? — холодно осведомился Псих, не поворачивая головы.
— Это я о штрафных санкциях, — охотно пояснил болтливый мент. — Не дочитал, что ли еще? Так я тебе так все расскажу — в камеру вы пойдете, сто пудов — в зиндан. Мне вас оформлять и придется.
И тут опять случилось неожиданное. Жир позорно взвизгнул тонким голосом — не как кабан даже, а как какая-нибудь истеричка-свиноматка. После чего мощно зарядил с правой стоящему под руку менту и, прыгнув в образовавшуюся брешь, с бешенной скоростью помчался по улице, крича на бегу: «Псих, валим, нас раскрыли!».
Сбитый мент и еще один служивый гнались за ним, громко обещая на бегу покарать свиноида в извращенной форме.
И даже так все-таки оставались еще шансы отделаться малой кровью, но с запаниковавшего Жира слетела личина. Как только старший патруля узрел на плечах убегавшего нарушителя щетинистую свиную голову с лопушистыми ушами, он мгновенно стал очень серьезным:
— Ё-маё, да это же демоны-нелегалы. А ну руки в гору! Руки, я сказал!!!
И в спину Психа мгновенно уперлось три меча.
Псих скрипнул зубами и быстро прикинул в уме возможные последствия масштабной бойни в центре Челябинска.
«За самовольный поход в магазин у них вряд ли высшую меру дают. Отбрешемся. А вот за массовые убийства можем и не отлаяться. Блин, убью свинью. Ладно, начнем мы, пожалуй, с этого…» — принял решение он.
Псих поднял левую руку, а правой медленно, не делая резких движений сорвал объявление. Затем так же медленно повернулся к служивым.
— В этой листовке написано, что любое разумное существо может попытаться вылечить мэра, и властям города запрещено этому препятствовать. Я официально заявляю о своем желании попробовать вылечить вашего градоначальника.
— Личину снял! Личину, я сказал, снял!!! — скомандовал главный мент, самый небритый и самый напряженный.
Остальные двое до сих пор были на расслабоне — видать, до сих пор не поняли, кого поймали, и чуйка им не визжала истошно об опасности.
— Да легко, — пожал плечами Псих и принял свой истинный облик. — Так что насчет моего заявления?
— Завтра с утра пойдешь регистрироваться, — пообещал небритый. — А пока отдохнешь в камере. Если ты и в самом деле лекарь — это хорошо. Твоего другана ребята сейчас примут, и я более чем уверен — услуги медика ему будут очень нужны. В общем, вам будет чем в камере ночью заняться. Лапки вытянул!